Мата Хари. Танец любви и смерти

У Маргареты все внутри сжалось от этих слов. Гиме вслух произнес то, в чем она боялась себе признаться. Но ведь она ничего плохого не сделала! Она будет биться за свою репутацию! Вот приедет из Ривьеры Леду, и все прояснится. Должно проясниться.

Не оставшись на чай, накрытый уставшей госпожой Гиме в столовой, где уже давно не устраивались шумные вечеринки, она прямиком отправилась на встречу с Масловым.

Вадим должен понять, что она ни в чем не виновата, и переговорить с нужными людьми. В конце концов, она его невеста, и они должны считаться с будущей женой героя войны. Кто такие «они», Маргарета не могла объяснить. «Они» – это все те, кто не платил ей обещанные деньги, издевался над ней на пограничных переходах, лгал, следил, читал ее письма, порочил перед друзьями и грязными лапами лез в ее личную жизнь.

Взбежав по роскошной лестнице на нужный этаж, она забарабанила в дверь и через несколько мгновений, уже плача и смеясь, прижималась к родной груди. Обняв Грету за плечи, Маслов провел ее в свой номер, предварительно оглядев коридор в обе стороны. От лестницы к нему шел неприметный мужчина в пальто. Заметив, что на него смотрят, он тут же остановился и начал завязывать якобы развязавшийся шнурок. Вадим тяжело вздохнул и закрыл дверь.

Обернувшись, он увидел, как Маргарета потерянно остановилась посреди его комнаты, так походившей на те апартаменты, которые когда-то занимала сама. На какое-то мгновение ей показалось, будто и не было этих страшных месяцев и вот-вот появится Анна с круассанами к чаю, но тут же поняла свою ошибку.

Горько рассмеявшись, Мата Хари устало подняла глаза на Вадима, глядевшего на нее со смесью любви и жалости.

– Что, боишься поцеловать свою невесту? Как бы кто не увидел?

– Не говори глупости, – ответил жених, заключая ее в объятия, в которых не было ни страсти, ни тепла.

Почувствовав его холод, Маргарета вырвалась из бывших когда-то такими родными рук и отошла к стене, на которой висело зеркало. Сделав вид, что прихорашивается, она внимательно наблюдала за мужчиной. Уверенный, что она его не видит, Маслов воровато посмотрел на дверь, словно боялся, что ее высадят идущие за ней «топтуны».

– Что случилось, Вадим? – поинтересовалась она таким тоном, словно спрашивала, сколько положить в чашку ложек сахару.

– Ничего.

– Не надо меня обманывать, пожалуйста, хотя бы из уважения к прошлому, которое нас связывает… Так что случилось?

Вадим замялся, подыскивая слова.

– Моему командиру пришло какое-то странное письмо, и он потребовал, чтобы я во всем разобрался.

– Дай я угадаю! В письме написано, что тебе надо меня опасаться по причине моего нехорошего поведения. Я права?

Маслов опустил глаза, ощущая себя последним трусом и мерзавцем.

– Да. Скажи, что ты натворила?

– Да вот, шпионю понемногу, – хмыкнула Мата Хари, рассматривая свою фотографию, стоящую на столе.

– Грета, это не смешно! Я боюсь за тебя.

– А, по-моему, дорогой, ты боишься за себя, – ей вдруг стало все скучно и гадко. – Не бойся. Если что, скажешь, что знать не знал и ведать не ведал.

– Да я ни за что…

– Правда? Если ты такой бесстрашный, может, надаешь по морде тем типам, что таскаются за мной целый день по городу? Ужас как надоели! Удивляюсь, как они за мной еще в дамскую комнату не лезут.

Маслов вспомнил мужчину, завязывавшего шнурки. Он не боялся никого, честно исполнял на фронте свой долг, а тут побледнел и как-то жалко улыбнулся:

– Ну, зачем их бить? Это их работа, следить за неблагонадежными людьми.

– Значит, я неблагонадежная… Ну что же, знать буду.

В Маслове взыграли остатки рыцарства.

– Не надо все принимать на свой счет! Я говорил абстрактно, а не конкретно о тебе.

Они помолчали, не зная, как себя вести. Наконец Маргарета подняла опущенную голову.

– Я, наверно, пойду… (Вадим молчал, глядя под ноги.) На всякий случай на будущее: если узнаешь обо мне что-то, что будет не совпадать с твоими понятиями о чести, помни, что я это сделала во имя нашей любви.

– Вот только этого не надо! – поморщился офицер. – Не надо под неблаговидные поступки подводить благородные мотивы.

– А кто клялся мне в любви и тут же заявлял, что не женится на бесприданнице? Видишь ли, папенька против, а сам на жизнь заработать не может! Давай, дорогая Грета, зарабатывай миллион как можешь, а я потом буду на него жить, так? И как удобно, что подвернулась моя бабушка-миллионерша! Так вот, не было никакой бабушки! Понимаешь, не бы-ло! Это я во имя нашей любви была готова работать до седьмого пота, рисковать своей жизнью, мотаться по Европе, лгать и спать со всякими негодяями, а ты скакал на лошадке и ждал, когда с неба деньги упадут.

От таких обвинений Маслов стал белым как снег.

– Я не желаю продолжать этот разговор, – процедил мужчина, стискивая кулаки.

– А придется! – вспыхнула Маргарета, и тут же спокойно добавила: – Впрочем, я уже все сказала. Прощай!