Matador поневоле (Эзотерический роман)

Мужчины за соседним столом повысили голоса. Юноше вдруг стало тревожно. Он почувствовал, что сегодняшний вечер мирно не закончится. Под столом Вероника нашла его руку и слега сжала. Ей тоже было не по себе. Мигель же как ни в чем не бывало подлил себе еще вина и выпустил облачко сизого дыма.

Наконец случилось то, что должно было случиться. Один из мужчин узнал в Мигеле того самого «хромого», которого так громко обсуждала компания. Громким театральным шепотом он сказал:

— Гляньте, вон сидит тот самый хромой трус.

Остальные мужчины как по команде замолчали. Рафи понял, что они уставились на Мигеля. А может быть, и не только на него. Если Вероника такая красивая, как все говорят, то и она наверняка могла приковать их внимание.

«Хромой трус»… Будь Рафи на месте Мигеля, к которому были обращены на самом деле эти слова, он, не раздумывая, призвал бы обидчиков к ответу. Но матадор, судя по всему, и не думал ни о чем подобном. Рафи услышал, как он сделал шумный глоток и со стуком поставил кружку на стол, а потом пыхнул трубочкой.

Юноша почувствовал, как кровь приливает к лицу. Неужели Мигель действительно трус? Мужчины, видимо, подумали так же. Один из них уже в полный голос произнес:

— Трус-то трус, а вон какую девчонку себе нашел.

— Да, хороша, — поддакнул другой.

Рафи наклонился к Веронике и тихо спросил:

— Сколько их?

— Пятеро, — одними губами ответила девушка.

Ей было не по себе. Хоть Вероника была и не робкого десятка, она хорошо знала, чем может закончиться такая ссора. В отличие от Рафи, она видела их грубые глупые лица, налитые пьяной удалью глаза и крепкие мозолистые руки.

— Мигель, давай уйдем… — сказала она вполголоса.

— Я еще не допил вино, — спокойно ответил матадор.

Рафи сидел, не зная, что делать. С одной стороны, ему хотелось встать и разбить об голову одного из грубиянов глиняную кружку. С другой — он прекрасно понимал, что за этот поступок придется отвечать сполна. И не ему, а Мигелю. Он со своей слепотой вряд ли будет хорошим помощником, когда компания ринется в драку.

— А он на самом деле трус, — мужчина, играющий роль заводилы, не унимался. — Пожалуй, трусу такая красотка не нужна. Возьмем-ка ее себе.

Мужчины одобрительно загоготали.

— Эй, красавица, хочешь посидеть за столом с настоящими мужчинами, а не с этим трусливым калекой?

Рука Рафи сама собой потянулась к тяжелой кружке. Но его остановил Мигель, положив сверху ладонь.

Дальше произошло то, чего Рафи никак не ожидал. На секунду вокруг их столика стало необычайно тихо. А потом он услышал, как компания пьяных удальцов поспешно встала со своих мест, грохоча стульями и бормоча что-то, отдаленно напоминавшее извинения, и направилась к выходу. И тут же зал ожил. Раздались голоса, стук сдвигающихся кружек, скрип столов и стульев, смех и брань.

— Что? Что случилось? — удивленно спросил Рафи.

— Ничего, — равнодушно ответил Мигель. — Я допил, наконец, это вино. Теперь можно идти…

Они вышли из кабака и всю дорогу до гостиницы прошли в полном молчании. Лишь у дверей, прощаясь, Мигель протянул Рафи руку и сказал:

— Если сможешь, приходи завтра на мое выступление, Только найди место у самой арены. Я подведу быка ближе к тебе, и, может быть, ты сможешь услышать то, чего не услышал сегодня.

— Хорошо, — ответил Рафи.

Вероника проводила юношу до двери его комнаты. Она была на редкость молчалива.

— Все-таки объясни мне, что случилось? Я ничего не понял.

— Я и сама не поняла.

— Но что ты видела?

— Да ничего, в общем… Он просто на них посмотрел. Даже не вставая с места. Посмотрел в их сторону и все.

— И все? — не поверил Рафи.

— Да. Просто посмотрел.

Все еще ничего не понимая, Рафи вошел в свою комнату и закрыл дверь. У него было ощущение, что сегодня он упустил что-то очень важное. Может быть, даже более важное, чем его мечта.

ГЛАВА 6

На следующий день Рафи снова пришел на выступление Мигеля. На этот раз он был один, без Вероники. И все повторилось. Недовольный гул, странное поведение быка, идеальный завершающий удар и жидкие аплодисменты в конце.

— Ну, как? — спросил потом матадор, найдя Рафи в толпе. — Теперь понял?

— Нет, — признался Рафи. — Бык ведет себя не так, как обычно. Но почему — не знаю.

— Бык ведет себя так, как я его прошу.

— Почему бы не попросить его делать то, что нравится публике?

— Это не нравится самому быку.

— Да? А то, что в конце ты убиваешь его, ему нравится?

— Вряд ли. Но я успеваю объяснить ему, что такая смерть — лучшее, что может у него быть. И он умирает спокойно, без всякого сожаления.

Рафи казалось, что Мигель шутит. Как можно что-то объяснить быку? Тем более внушить ему, что смерть на арене — вовсе не такая плохая штука?

— Ты говоришь серьезно? — спросил он.

— Куда уж серьезнее… Знаешь, тот человек помог мне в одном, но здорово помешал в другом. После встречи с ним я стал ужасно серьезным. Шутки мне даются с трудом.

— Все равно не могу этого понять.

— Не беда. Главное, что бык понимает…

Рафи хмыкнул.

— Скажи, что ты сделал вчера? Вероника сказала, что ты просто посмотрел на них.

— Ну да. Мне надоели их шутки, и я посмотрел на шутников.

— И все?

— И все.