Математик боя. Становление легенды (СИ)

— Блин, забыл, — Сарутоби поморщился, но, все же, махнул рукой в сторону чунина. — Сенсома займется вашими навыками в тайдзюцу. И если ниндзюцу или гендзюцу вы можете и не знать, то вот ближний бой обязателен для всех охранников Каге, кроме, разве что, ирьенинов. Так что его оценка ваших способностей будет самой важной.

— Могу еще и кендзюцу проверить, — улыбнулся Томура, когда Узумаки перевели свои взгляды на него. — Мечники есть?

Мечник оказался один, и его, к своему удивлению, Сенсома узнал:

— Рецу? Привет! Прости, что не узнал сразу.

Знакомый Томуре и Сарутоби по экзамену на чунина в Стране Железа, здоровяк-Узумаки улыбнулся старому союзнику:

— Лучше поздно, чем никогда. Привет, Сенсома, Хирузен! Что, может поставите мне экзамен автоматом?

— Мы не в Академии, — усмехнулся Сарутоби, тоже узнав красноволосого. — И вообще — когда это ты начал таскать с собой меч?

— Так с экзамена где-то, — пожал плечами Рецу. — Пусть бой генерала и Сенсомы я не видал из-за раны, но мне сказали, что мечник — это круто. Да и сам как-то допер, что кулаками и фуин много не навоюешь.

— Не скажи — вашу четверку генинов считали чуть ли не сопоставимыми с джонинами.

— А-а-а, — Узумаки махнул рукой, глядя на остальных своих соклановцев, нестройной толпой поплетшихся к Данзо. — Сопоставимы мы, как же — первый настоящий джонин, из Суны, кстати, которого я встретил, выбил из меня все дерьмо, сломал пять ребер и пробил легкое. Пока ребята ушли на войну помогать вашим, я сижу тут на жопе ровно и учусь заново дышать. Вернее сидел. Сейчас я снова в строю.

— Это что за джонин такой из Суны? — нахмурился Хирузен.

Рецу оскалился, разом приняв вид лихой и придурковатый:

— Забей! Перед тем, как он ударил в последний раз, я проткнул ему сердце. Трижды.

На этом с приветствиями было покончено, и двое оставшихся шиноби Листа принялись за дело. Вернее — Хирузен принялся, попросив Сенсому пока не занимать арену, ведь у Томуры точно не было бы чего-то вроде «отработки на мишенях». Нет — Сенсома признавал оценку силы в тайдзюцу (да и вообще во всем) только в спаррингах. Поэтому, пока Сарутоби выяснял, кто будет показывать навыки на мишенях, а кто — в бою, юноша сидел в уголке у входа и вяло отвечал на вопросы Рецу и других заинтересованных о своем поединке с Узукаге.

Данзо, оставив проверку медиков на потом, решил устроить что-то вроде устного теста, похожего на те, что им изредка устраивал Тобирама еще в Академии. Правда, пришлось заменять слова «Воля Огня» на «Верность Узушио», но даже так — получилось недурно. Такая проверка помогала определить степень преданности «кандидата», что, в свою очередь, давало полную картину о настрое и мотивации бойца. Пусть тест был устным и не особо большим, но время он занимал, так что Шимура смог-таки отвлечься от Каруми и впечатлении, которое она произвела.

Хотя наглая девчонка так и норовила попасться на глаза.

— Он вполне хорош, как лидер, — Аоба кивнул в сторону Хирузена. — Знает навыки своих бойцов, умеет подобрать работу так, чтобы им самим было интересно, да и авторитет какой-никакой имеет.

— Это первый взгляд, — Тоширо облокотился на перила лестницы, у которой они стояли. — Не забывай — он забыл, поначалу, о Сенсоме. Да и обязанности распределить здесь было несложно. Хотя я и удивлен — еще вчера бы он точно скинул все заботы о нин-ген-фуин на своего друга из клана Шимура, а сам бы делал вид, что занимается чем-то важным, пока сражался бы с похмельем. И это не мои резкие слова заставили его чуть измениться.

— А вы не переоцениваете того парня, учитель? — Аоба скептично посмотрел в сторону Сенсомы.

Узукаге усмехнулся. Его лучший ученик во многом был не согласен с учителем, но всегда его уважал. Уважал каждое его решение, каким бы оно не было, а потому — всегда старался сам принять его. И вот сейчас глава одной из влиятельнейших семей клана пытался начать уважать безродного (клан Томура всегда был слишком слаб и никогда не был на слуху у сильных кланов) сироту, носящего жилет чунина из другой деревни. Безродного, доказавшего свою силу его учителю.

— Я оцениваю его слишком точно, Аоба, — ответил, все-таки, Тоширо. — Навыки в тайдзюцу у него исключительные. Он — сильнейший в ближнем бою из тех, с кем я бился. В дополнение — Печать на его лбу дает ему возможность накапливать в ней чакру, а потом использовать в бою. И чакры внутри действительно много. Даже по меркам нашего клана. Ну, у сильных джонинов конечно побольше, но так и он, все же, не Узумаки. Ниндзюцу хороши — он точно владеет больше чем одной стихией, но, например, Стихия Земли у него мастерская. Гендзюцу я у него не видел, да и фуиндзюцу довольно слабо, хотя взрывы он рисует на достойном уровне, но и того что есть хватает. Вдобавок — высокий интеллект и большой опыт сражений, как для столь юного возраста.

— И все же — мне кажется, что вы его переоцениваете…