Математик Боя. Возвращение (СИ)

Тот больше не улыбался, а смотрел на него с какой-то затаенной тоской. Будто вспомнил кого-то очень близкого и теперь скучал по нему. Обито иногда замечал такой взгляд у Какаши — тогда напарник вспоминал свою погибшую маму. Или Рин, которая скучала по старшему брату.

— Пожалуйста… — вырвалось у Обито.

Древний Учиха встрепенулся и посмотрел на него по-новому. Теперь от его взгляда не веяло такой безнадегой.

— Мне не нужны рабы, — вздохнул, наконец, Мадара, вставая. — Так что ты можешь уходить. Но я знаю — ты вернешься. Потому что ты уже осознал на себе, как жесток этот мир. Ведь сейчас твой друг остается с твоей подругой. У него есть все — глаза, девушка и жизнь. А что бы было у тебя, не спаси я тебя? Ничего. Подумай над этим, юный Учиха.

И, неспешно переставляя ноги, Мадара ушел куда-то в темноту, что была настолько густа, что даже Шаринган не мог сквозь нее проглядеть.

— Нет! — Обито помотал головой. — Рин и Какаши, они… они ждут меня там. И я вернусь. Вернусь, слышите?! Только потерпите немного!

И молодой Учиха гусеницей пополз по холодному камню пещеры. Он должен выбраться отсюда.

***

— Ты в порядке, Изуна? — обеспокоенно крутанулся на кресле Карума, встречая семпая.

Младший брат Мадары невесело усмехнулся и помассировал глаза. Риннеган в его глазницах был постоянно активирован, так как не являлся родным для него. Это накладывало серьезные ограничения — больше Изуна не мог использовать ни Сусаноо, ни уникальные техники своих Мангеке. Зато, ему оказалось подвластно Римбо Хенгоку, да и в целом Риннеган, все же, был сильнее Мангеке Шарингана.

— Я в норме, — ответил он, садясь рядом. — А что с мальчиком, ты проверил?

— Этот Обито — крепкий орешек, — кивнул Карума, протягивая Изуне лист с результатами обследования. — Зецу говорит, что часть камней будто бы прошла сквозь него. Это странно слышать от мастера проходить сквозь что-то — я даже не пойму, шутит он или нет.

— Черный любит пошутить, но не думаю, что это тот случай.

— Вспоминаются давние годы… когда тебя не было, никто не шутил.

Оба Учихи замолкли, возвращаясь, в памяти, к тем годам, когда Изуна только-только оказался воскрешен.

Старый Дара тогда несколько потеплел. И для Карумы и даже для всего мира. Сам Карума оказался не только во власти ненависти, но и во влиянии дружбы. И даже Черный Зецу — малословный агент и суть воли самого Мадары, стал куда живее. Или лучше сказать «мягче»?

— Кстати, — прервал молчание Карума. — Почему ты назвался именем старшего брата?

— Имя Дары миру куда страшнее моего, — Изуна пожал плечами. — Я хотел, чтобы мальчик проникся. Если он останется с нами — я открою ему, что я самозванец.

— А если нет? — послышалось хриплое из-за спины.

— Тогда он всем расскажет, что был в плену у Мадары, — не смутился Изуна, даже не обернувшись. — Кстати, рад тебя слышать, Зецу.

Черный скользнул в пол и быстро переместился, выходя из-под земли уже перед двумя Учихами. Гуманоид пристально вгляделся в их лиц и будто бы кивнул самому себе.

— А теперь еще и видеть, — добавил обладатель Риннегана. — Как прошла твоя разведка? Есть серьезные вести?

— Да, — Зецу кивнул и нахмурился так, как мог хмуриться лишь он. — Математик Боя вернулся.

— Как… невовремя, — Карума тоже нахмурился. — Мы только перешли к активной фазе плана. Он должен был появиться позже. Изу…

Он обернулся к Изуне и замер на полуслове. Семпай светился лучезарной улыбкой, а его глаза выражали радость настолько, насколько это вообще мог делать Риннеган.

— Занятно-занятно, — улыбался он. — Похоже, скоро нас ждут отчаянные танцы.

Изуна никогда по-настоящему не злился на Сенсому. Даже когда Мадаре пришлось умереть, младший Учиха больше ярился на себя и на брата, но уж точно не на того, кого они столько раз пытались убить, ранить и уничтожить. Не кривя душой, перед самим собой Изуна готов был признаться, что чувствует вину перед Сенсомой за все те горести, что принес ему.

Тем не менее, он не смеет свернуть с пути, избранного Дарой. Таков его долг, как младшего брата.

— Есть еще кое-что, Изуна, — отвлек Учиху от мыслей Зецу. — В мире…

— Приве-е-ет!

Широко улыбаясь, из стены выплыл Белый Зецу, смотрящий на них необычно серьезными глазами.

Белые Зецу были марионетками Риннегана, созданными с помощью Стихии Дерева. Ими мог управлять лишь тот, кто призвал Статую Внешнего Пути в этот мир и освободил их. Сейчас таким человеком был Изуна, и он напрягся, пытаясь приказать случайному дебилу не лезть в их разговор.

Но Белый Зецу лишь усмехнулся и спрыгнул на пол.

— Что ты себе позволяешь? — рыкнул Черный Зецу — как приближенный к повелителям, он считался равным им и стоял несоизмеримо выше в иерархии, чем даже сотня Белых сразу. — Что ты…

— Помолчи, уродец, — отмахнулся дивергент. — Я пришел говорить не с тобой.

— Ты не Зецу, — оценил Изуна, рассматривая гуманоида перед собой. — Я чувствую это. То, как ты контролируешь его оболочку.

— Ого, ты можешь определить, как я это делаю? — внешне Зецу очень сильно воодушевился, но его глаза говорили о том, что его контролер напрягся. — Необычно… раньше я думал, что это невозможно. Что за трюк?