Математик Боя. Жизнь сильнейшего

— Ты допер, не так ли? — тон Мусаси стал скучающим. — «Никогда не гнался за силой» — ты это хотел подумать. И ты вспомнил, как сильно я ненавижу вас, шиноби. И как сильно я хотел получить вашу силу.

— Мой мастер никогда бы не стал монстром ради чакры! — взмахнул рукой Сенсома.

— Заткнись, долбоеб, ты же видишь, что неправ! — в тон ему ответил мечник. — Я тут! Перед тобой! И я стал Богом, добровольно получив силу, о которой тебе, сопляку, даже мечтать не следует!

— Так значит вот оно что — Бог? И какова цена вашей силы, что вы заполучили за те горы трупов, сенсей?

— Я всего лишь должен уничтожить мир, — пожал плечами невозмутимый Мусаси. — Но я и сам не против, если честно. Показать всем этим отродьям, чего стоит Джашин. Ха! Я буду разъебывать Великие Страны на скорость!

— Это — слишком, — Сенсома выдохнул, успокаиваясь и распаковывая из печати меч. — Я не собираюсь слушать этот бред. Я уничтожу тебя — может быть тогда Бог Самураев придет в чувство.

— Не бросай мне вызов так рано, ученик, — внезапно тепло сказал Миямото, вставая с трона. — Ты же помнишь правила самураев, верно? Мастер не должен проливать кровь единственного ученика — иначе его искусство вымрет. Я не хочу убивать тебя. Не здесь и не сейчас.

— Но ученик может атаковать мастера, доказывая свою силу, — взгляд Сенсомы стал жестким.

— Ладно, давай я тебе покажу…

Мусаси резко выдохнул, и от него по всему залу разошлась волна чакры. Сенсома сразу почувствовал — это была темная чакра Страны Неба. Но это не было атакой, а лишь выдохом. Легендарный мечник приложил ладонь ко лбу и дотронулся до бугра на нем.

Пальцы разводят плоть в стороны, и взору Сенсомы предстает… глаз.

Третий глаз Миямото Мусаси до боли напоминал додзюцу Мадары. Не Шаринган, но Риннеган. Юки утверждала, что эти глаза принадлежали самому Рикудо, и что глава клана Цубаки обладает одним таким. И если этот глаз клану Цубаки не принадлежит, тогда он — второй.

Во лбу мечника он был мертв, больше напоминая картинку, нежели настоящий глаз. Сенсома помнил глаза Мадары — они были подвижны и горели силой, но этот был совершенно пуст, будто принадлежал мертвому человеку. Впрочем, оно так и было, ибо Рикудо был мертв уже долгие века.

— Ты узнаешь его? — легко прочитал мысли Сенсомы Мусаси. — Тогда ты должен понимать, какую силу я сейчас имею. Пусть он недвижим, даже остаточное влияние этого глаза помогало моему отцу видеть чакру Рикудо в артефактах.

— Отцу? — не понял Сенсома.

— Он сдох после того, как ты его швырнул, — фыркнул Мусаси. — Император был моим кровным отцом, пускай я этого и не знал. Он породил меня уже тут, на Анкор Вантиане, и сразу понял, кто перед ним. И тогда он смог-таки приступить к плану по пришествию в мир Джашина. По моему второму рождению.

— Но почему именно вы, что в вас такого?

— Ты не догадываешься? — мечник выгнул бровь. — Старик знал все пророчества о Богах, так как его отцом был Маг. Похоже, моему дедуле это было неизвестно, раз ты сюда пришел. Пиздюк… Воин — это я.

Последний урок

Сенсома поджал губы, не опуская внимательного взгляда с бывшего учителя. Меч в левой руке был готов сорваться в немедленную атаку, а правая рука дрожала от нетерпения. Математик Боя был готов атаковать, но последняя фраза Мусаси заставила его медлить.

Духи, Глава и Крон в один голос твердили, что Сенсома — Воин — человек из преданий, богоборец, равный Крону и самому Рикудо. Но вот, перед ним стоит Джашин, бывший когда-то величайшим мечником в мире, и являющийся сыном Императора Страны Неба — создателя настоящего Бога. И этот Джашин заявляет, что Воин из преданий — он.

— «Ему нет смысла врать, равно как не было смысла врать Императору»— мрачно подумал Сенсома.

— И Император сказал, что Воином может быть лишь тот, кто полностью принадлежит этому миру, — столь же мрачно вторил ему Исобу. — Боюсь, твой бывший учитель не врет. Перед нами и правда тот самый Воин.

— Мой отец посвятил этому всю свою долгую жизнь, — по-звериному оскалился Мусаси, явно подслушавший их разговор. — Он хотел создать непобедимое существо. Истинного Бога. И он нашел способ. Могущество древнего Рикудо и его крови. Сила ненависти нашего мира — темная чакра. И неучтенный Хвостатый — Нулехвостый, оставленный даже Отшельником Шести Путей, как отброс.

— Нулехвостый?

— Он не является Биджу в полном смысле этого слова. Всего лишь частица демонической сущности самой Кагуи. Слабый и ненавидящий все вокруг. Но слабый лишь до тех пор, пока его ненависть одинока. И сейчас она, блять, совсем не одинока! Три компонента, пиздюк! Эти три компонента Императора сделали бы любого человека Джашином! И тогда он придумал четвертый. Самый важный. Джашином должен будет стать тот единственный, кто мог бы его победить. Воин! Теперь ты понимаешь, Сенсома? Я даю тебе шанс — уходи! Уходи и проживи последние дни этого мира в спокойствии. А когда я приду… все будет безболезненно.

Сенсома усмехнулся. По-настоящему. Весело.