Математик Боя. Жизнь сильнейшего

Тоширо выжил, но Озину каждый день приходилось буквально сливать всю свою чакру ему — так плох был Узукаге. Неизвестный материал оружия, которым его поразили, и его общая старость, не помогали в излечении от чудовищной раны. Однако, умирать Узукаге не собирался. Пока.

Данзо, получив необходимую помощь, заперся в казематах Корня, изредка посылая своих людей к Хирузену и докладывая о результатах работы. Корень, ставший военной полицией, показывал себя с лучшей стороны, даже при условии, что его глава уже который день носу не высовывал из своих излюбленных темных подвалов.

Хирузену приходилось тяжело. Его Коноха — его мечта и дело жизни, переживала тяжелые времена. Фронт с Ветром еле держался, да и то только потому, что суновцы спешно укреплялись на уже занятых позициях, не стремясь слишком сильно продвинуться вперед. Пока. Остальные фронты держались уверенно — как и должны были, более того, на них сформировались подвижки — очень уж сильно обеспокоило остальные Великие Страны нападение на Скрытое Селение Огня. Райкаге уже второй час напрашивался на переговоры…

А Сенсома Томура… Чувствовал, что находится в подвешенном состоянии.

— Не прижимай его слишком сильно, — вздохнула Юки в который раз, поправляя руки мужа. — Вот так, нежнее. Это тебе не оружие и даже не ученик — это твой ребенок. Будь добр — не ломай его.

— Это не так-то просто… — признался перерожденный, смотря сыну в глаза.

Маленький. Такой маленький и беспомощный. Его ребенок.

Сенсому обуревала радость, гордость и счастье. Он стал отцом прекрасного сына и был мужем чудесной жены. Верные друзья, положение — все в его жизни было так прекрасно, будто бы он попал в рай.

Однако, общее положение дел пригибало к полу. В особенности от того, что именно из-за его поражения все так и обернулось.

Сенсома ни от кого не скрывал, что проиграл ту битву. Конечно, с Мадарой, Изуной, Карумой и другими он в бою держался и даже побеждал, но, как оказалось, эта битва была куда сложнее банальной драки между шиноби, превосходящими уровень Каге. И он ее проиграл, доминируя кулаками и забыв о разуме.

Это был не Мадара. Тот, кто напомнил сильнейшему в мире шиноби горечь поражения был изворотлив и хитер. Великий Учиха не был обделен этими качествами, но он не ставил их в абсолют. А вот неведомый стратег, так ловко организовавший каждое событие в той битве, явно понимал, что значит «победа в битве». Не смерть противника, но его поражение…

И вот, Сенсома вновь был здесь. У дверей этого самого кабинета.

— Заходи, — донесся до него голос Хокаге.

Не удивившись (похоже, все Хокаге знают, что происходит за их дверями), Сенсома толкнул дверь и вошел в кабинет друга. Тут почти ничего не изменилось — только накурено было больше обычного.

— Мы… не проигрываем? — в голосе Сенсомы прорезалось легкое удивление.

Это просто — понимать, какие думы занимают голову человека, если ты знаешь этого человека большую часть своей сознательной жизни. Так и Сенсома понимал, когда дела Конохи и всей Страны Огня в мире хороши, а когда им грозит опасность. Все дело, конечно же, в том, что перерожденный отлично разбирался в настроении своего давнего друга.

И сейчас Хирузен был… обеспокоен. Не паниковал, не скрежетал в ярости зубами и не сдался (чего бы он и не сделал, впрочем), а лишь обеспокоился.

— Из легкой и победоносной, война превратилась в конкурентную, — Сарутоби пыхнул трубкой и с прищуром посмотрел на Сенсому. — А ты думал, что проиграв одну битву, мы проиграем и всю войну?

— Хочешь сказать — поражение на фронте с Ветром по нам не ударило?

— Ударило. Но не сломило. Более того, очень скоро мы ответим. Наши силы плавно покидают фронт с Землей — у Цучикаге и Райкаге нашлось, о чем со мной поговорить, и в чем меня убедить. Если кратко — нейтралитет. Вода и Ветер — враги, но Земля и Молния — нет. Это позволит нам сосредоточиться на более важных вещах.

— Не думаю, что хочу во все это лезть, — отмахнулся Сенсома. — Я месяц отлеживался и набирался сил. Ну и хорошего настроения, конечно, пока не читал рапорты о политике. Просто скажи мне — куда мне пойти и кого прикончить?

— Ты вновь стал так самоуверен? — кривая усмешка призраком скользнула по лицу Хокаге, а после он примиряюще поднял руки. — Я не хотел бы давить на тебя, но… Сильнейший — не значит — всемогущий.

Сенсома усмехнулся и посмотрел в окно. На Коноху. На свою деревню, где у него есть друзья, семья и ребенок. Даже два ребенка, если считать приемного непоседу, рвущегося на фронт. Здесь — его душа. И он не может позволить никому навредить ей.

— Думаю, это самое время для обещания, — Сенсома задумчиво потер подбородок. — Хирузен. Я обещаю тебе, старый друг, что больше я никогда и никому не проиграю. В битве силы или разума — тот, кто выйдет против меня, ни за что не сможет победить. Никогда.