Математик Боя. Жизнь сильнейшего

Сенсома вырвался из захвата Юки и быстро обернул положение дел в свою пользу — жена даже пискнуть не успела, как оказалась под мужем, скованная в стальной замок его приема и силы. Но Юки не была бы супругой самого сильного любителя боев в мире, если бы не стала сопротивляться даже в такой ситуации. Правда, все ее потуги ограничились лишь змеиными извиваниями, и остановил их Сенсома как раз в тот момент, когда его молодая жена сильно выгнула спину.

Юки почувствовала, что теперь не может пошевелиться уже полностью, и раздраженно фыркнула.

— Только и можешь, что использовать свои навыки и силу для того, чтобы заставить жену краснеть, — произнесла она тише и куда более мирно, чем до этого.

— Не только для этого, — философски заметил Сенсома, не отпуская Юки. — Но, признаюсь, это — одно из самых приятных применений моим навыкам.

— У-у-у-у… — Юки обмякла, признавая поражение, а Сенсома потянулся к ней ближе.

Целуя ее, перерожденный думал о том, что ей действительно нелегко. Да, жена шиноби, сама, к тому же, являющаяся куноичи, знает о жизни супруга не понаслышке, однако Сенсома — не совсем обычный шиноби. Лично ему даже страшно подумать о том, что Юки может, например, сойтись в схватке с Мадарой. Или даже Карумой. Вероятно, молодого ученика Великого Учихи она и победит, но какой ценой? Нет, ее он точно в такой бой не отпустит.

Всю неделю Юки не давала мужу забыть о том, как ей не нравится его новая миссия. Она даже сходила к Хирузену и «поделилась своим недовольством» с Хокаге, причем взяла с собой Мито, которая только усилила несомый Сарутоби урон. Однако, Хирузен был человеком опытным, а потому натиск недовольных женщин вынес. Стране Огня жизненно необходимо послать Математика Боя в Страну Света. Точка.

Но женщины и так все понимали и давили с прицелом в будущее — в следующий раз и Хирузен и Сенсома будут куда более осторожны в выборе заданий, дабы избежать гнева прекрасной половины их жизни.

А в мире, несмотря на эту коноховскую идиллию, шла война.

Страна Огня вела сражения с Водой и Ветром и справлялась. Эта война сильно отличалась от Первой Мировой, ведь сейчас шиноби поняли, что полностью уничтожить угрозу Великой Страны практически нереально, а это значит, что нужно просто выжать из боевых действий максимум. Потерять как можно меньше своих бойцов, пленить как можно больше врагов (для выкупа или ради уникальных геномов) и, конечно, захватить территорий.

Эта война была больше политической, чем боевой, что позволяло Хирузену «играть» с противниками, неся минимальные потери. Но и оппоненты знали толк в такой «игре».

Тем не менее, раненых было много. Та же Цунаде, после тренировок с Мито, неизменно посещала госпиталь и помогала всем, кому могла. В будущем девушка хотела стать ирьенином, способным выполнять функцию штурмовика, и пока что ни у кого не возникало сомнений, что у последней Сенджу все получится. Орочимару тоже иногда заглядывал, пусть его интерес и был более приземленным — он просто активно изучал анатомию.

Его роман с Харуко ждало серьезное испытание временем и расстоянием, но Ясягоро, казалось, был совсем не опечален этим фактом. Хотя взволнованная Учиха и выбила из него увеличение количества свиданий на эту неделю.

— Я оказался на свалке жизни… — выдохнул как-то Джирайя, когда они с Сенсомой возвращались с тренировочного полигона.

— Като! — Цунаде, шедшая из госпиталя домой, завидела напарника по команде и бросилась к нему.

Орочимару, как раз в этот момент, прощался с Харуко на другом конце улицы. Да и шли Джирайя с Сенсомой к Юки, решившей закатить праздничный стол в честь их отбытия в Страну Света.

— Знаешь, старик, иногда у меня возникает ощущение, что я рожден в не то время, — задумчиво продолжил Джирайя, не обращая внимания на удивленный взгляд Сенсомы. — Или не тем, кем должен был быть… Ученик Хокаге, приемный сын Математика Боя, а толку? Почему-то я не чувствую себя главным героем в своей жизни. Это странно, правда? Но иногда у меня появляются мысли, что я — второстепенный персонаж.

Конечно, жизнь Джирайи нельзя назвать идеальной, но эти слова… Парень не жаловался, он размышлял вслух. «Не в то время», да? В отличии от своих сверстников, Джирайя волновался о том, что именно он может дать миру. Орочимару, например, интересовало лишь то, что ему даст мир, а Цунаде, похоже, весь мир был не так уж и важен, только ее личный мирок. Похоже, Сенсоме крупно не повезло — его приемный сын оказался философом, а не математиком.

— Как грустно, — выдохнул Сенсома с легкой улыбкой. — И что же наводит тебя на такие мысли?

— Не знаю, — Джирайя пожал плечами. — Но я не чувствую себя… полезным. Да и особенным тоже. Сарутоби-сенсей говорит, что все мы — часть Воли Огня и ее носители. Не знаю как Цуна и Като, но мне не очень хочется быть всего лишь носителем.

— «Хиру, похоже, в твоем учении есть изъян,» — подумал Сенсома. — «Нужно будет поговорить с ним об этом…»

— Мне кажется, ты просто бежишь от ответственности.

— Я?! В каком это месте ты увидел это?!