Материалы для биографии А. С. Пушкина

То, что у Пушкина называется «Материалами для Истории», не представляет собственно материалов, но только выписки из них и ссылки{679}. Это черновая работа, свидетельствующая о добросовестности, с какой приступал он к задаче своей: Пушкин употребил 5 лет на один первый, подготовительный труд. Конечно, не менее времени потребовала бы и полная разработка его. Способ работы, употребленный Пушкиным, замечателен. С рождения преобразователя до объявления его единодержавным самодержцем России, то есть с 1672 по 1689 год, Пушкин делает свод всем летописям, запискам и документам, какие находились у него в руках, не прибавляя ничего. Это последовательный рассказ материалов, который должен был находиться под глазами его в эпоху настоящей исторической работы. Само собой разумеется, что в нынешнем виде он не может иметь ни значения исторической картины, ни критической оценки документов, будучи только основанием для той и другой. В средине этого рассказа, иногда подробного, иногда сжатого и прерывающегося, стоят вопросительные знаки и заметки для привлечения мысли при будущем обсуждении труда. Вот несколько примеров: «Он подружился с иностранцами; женевец Лефорт, 23-мя годами (?) старше его, научил его голландскому (?) языку». – «Хованскому послана была особая похвальная грамота, в коей повелевалось ему и сыну немедленно, для нужных советов, отправиться к государям (куда?)». – «Вины князей Голицыных сказаны были: что они без указу великих государей имя сестры их установили писать самодержицею и что в Крымском походе пользы никакой не учинили (тут есть несообразности)». Подобными заметками испещрен весь рассказ, и они лучше всего свидетельствуют сущность его как памятной записки, которая без поверки не могла быть представлена публике.

Начиная с 1689 г. своего исторического труда, Пушкин принимает другую систему. Под каждым годом излагает он свод событий, ознаменовавших его, и потом еще присоединяет к нему перечень указов, изданных в течение его. Эта система продолжается уже через все 5 с половиною тетрадей до года самой смерти великого императора – 1725 года. Описание ее, как и все прочее, лаконическими, краткими указаниями, имеет вид программы. Вот последние слова его: «8-го марта возвещено народу погребение. Через два дня оно совершилось. См. Голикова». Под этими словами стоит пометка: «15-го декабря 1835». В этот день кончился для Пушкина первый черновой свод известий писателей своих и чужестранных о Петре Великом.

Но при этом новом порядке труда уже почти нет страницы, которая могла бы обойтись без поправки. Беспрестанно встречаетесь вы с недоумением или вопросом самого собирателя, знавшего, где найти разрешение им, но не оставившего тайны своей в бумагах. К этому присоединяется еще неправильное название лиц или мест, сделанное первыми источниками и везде обозначенное знаками вопрошения у Пушкина. В самое время переписки пушкинских материалов, в 1840 году, тогдашняя редакция обозначила сомнительные места отметками «справ.» (справиться), но, по многочисленности своей, справки эти требуют уже почти всех средств и всех трудов настоящего историка.

В отношении указов собиратель поступал так же точно, как и в отношении материалов: он выписывал сущность их и имел пред собой важнейшую часть законодательства каждого года вполне, а менее важную отбрасывал словами: «и проч. и проч.». Будущие объяснения и выводы и здесь обозначены вопросительными знаками, пометками NB и иногда сжатым определением в скобках, как: «Монополия казны» – «Cour de cassation»[299], а перед положением о компаниях купеческих следующей выпиской: «В супрядке не пряжа, в складчине не торг» и проч. Все это отрывки мыслей, которые трудно теперь и пояснить. Представляем опять один образец изложения указов у Пушкина, как прежде сделали для исторического рассказа: «Тогда же (1699) состоялся указ всем русским подданным, кроме крестьян (?) и духовных, брить бороду и носить платье немецкое: сперва венгерское, а потом мужескому полу верхнее – саксонское и французское, а нижнее и камзолы – немецкие (?) (с ботфортами?), женскому полу (немецкое). С ослушников брать пеню в воротах (московских улиц), с пеших 40 к, с конных по 2 р. Запрещено было купцам продавать, а портным шить русское платье под наказанием (каким?)». К этим чертам, уже требующим отдельного и обширного труда для их пояснения, надо еще присоединить и то, что в некоторых местах листы мешаются и один рассказ повторяется два раза, затрудняя читателя, к которому году отнести событие и иногда затемняя самый ход повествования.