Материалы для биографии А. С. Пушкина

«Русалка», мы уже знаем, не имела оглавления у Пушкина. В рукописях его сохраняется одна перебеленная копия ее, с пометкой после первой сцены: «12 апреля 1832»{600}, хотя первые неясные черты драмы встречаются уже в тетрадях 1829 года{601}. Это превосходное создание особенно поражает соединением фантастического сказочного содержания с истинно драматическим положением лиц, отчего в одно время и в удивительной гармонии развивается чудное и сверхъестественное обок с самым определенным содержанием и с картиной старого русского быта. Изящество отделки в этом отрывке достаточно известно публике, но прямое участие фантастического мира в делах земли, обещавшее новое развитие страстей и положений, новые откровения человеческого сердца, внезапно прерывается с появлением молодой Русалочки к со словами Князя: «Откуда ты, прекрасное дитя?» Программа не открывает нам ничего далее. Вот в каком виде находится она в бумагах:

Мельник и его дочь.

Свадьба.

Княгиня и мамка.

Русалки.

Князь, старик и Русалочка.

Охотники.

Только «охотники» еще не тронуты были автором, но теперь они ничего не выражают и не дают ни малейшей пищи любопытству исследователя. Дальнейшее развитие фантастической драмы должно искать не тут, а в чешском сказании «Яныш-королевич», которое переведено было Пушкиным и помещено в «Песнях западных славян». В пьесе «Яныш-королевич» находим первую мысль «Русалки», и замечательно, что Пушкин перевел из сказания столько, сколько переложил в драму, а об остальной части вскользь упомянул в примечаниях к «Песням западных славян»: «Песня о Яныше-королевиче в подлиннике очень длинна и разделяется на несколько частей. Я перевел первую, и тоне всю»{602}. Перебеленная рукопись Пушкина сохраняет еще множество помарок и исправлений карандашом, из которых одни вошли в текст при печатании драмы, а другие не могли войти, будучи только непонятными намеками на поправки[273]. Между прочим, и в ней встречается одно место, зачеркнутое Пушкиным крест-накрест и которое действительно принадлежит к уклонениям фантазии, принявшей незаметно боковой, неправильный ход. По обыкновению, приводим это место для поучения молодым писателям. Во второй сцене драмы, после свадьбы Князя и укорительных слов Дружки девушкам за несвадебную песню их, в рукописи сцена еще продолжается:

Дружко
Уж эти девушки! Никак нельзя им
Не напроказить. Статочно ли дело
Мутить нарочно княжескую свадьбу.
Ба! это что? Да это голос князя…
(Девушка под покрывалом переходит через комнату.)
Ты видела?

Сваха

Да, видела.

Князь (выбегает).

Держите!
Гоните со двора ее долой!
Вот след ее – с нее вода течет.

Дружко

Юродивая, может статься. Слуги,
Смеясь над ней, ее, знать, окатили.

Князь

Ступай прикрикни ты на них. Как смели
Над нею издеваться и ко мне
Впустить ее? (Уходит.)

Дружко

Ей-богу, это странно.
Кто там? (Входят слуги.) Зачем пустили эту девку?

Слуга

– Какую?

Дружко

Мокрую.

Слуга

Мы мокрых девок
Не видали.

Дружко

Куда ж она девалась?

Слуга

Не ведаем.

Сваха

Ох, сердце замирает.
Нет, это не к добру.

Дружко

Ступайте вон,
Да никого, смотрите, не впускайте.
Пойти-ко мне садиться на коня.
Прощай, кума.

Сваха

Ох, сердце не на месте.
Не в пору сладили мы эту свадьбу.

Взамен обаятельные песни русалок в 4 сцене драмы имеют еще у Пушкина двойную редакцию. Рядом с первым текстом, принятым всеми изданиями:

Поздно. Волны охладели,
Петухи вдали пропели,
Высь небесная темна,
Закатилася луна, —

у Пушкина еще стоит другой:

Поздно. Рощи потемнели,
Холодеет глубина,
Петухи в селе пропели,
Закатилася луна{603}

.

В первой песне русалок, после стихов:

И зеленый, влажный волос
В нем сушить и отряхать, —

Пушкин сбоку, словно намереваясь еще продолжать ее, написал:

Слушать ухом ненасытным
Шумы разные земли…

Следующий затем речитатив русалок, начинающийся во всех изданиях так:

Тише! птичка под кустами
Встрепенулася во мгле, —

может быть читан еще и так: