Материалы к истории крайне-западных славян

Нам известно, что Скифы были свободолюбивы и что они не любили рабства, тогда как жизнь Греческих Полисов на Черном море всецело основывалась на рабстве. Скифы Греков за это презирали. Так же они презирали и Царство Урарту, пользовавшееся рабами. Не любили и Ассирию, жестокое и бесчеловечное государство, пользовавшееся рабами. Нашествие Дария на Скифию должно было сопровождаться уводом в полон многих Скифов.

Поход Скифов на Урарту мы и объясняем этой ненавистью к рабовладельчеству, а главное — местью за вторжение. Месть в то время была не только в нравах Скифов, но в языческой религии богиня Мста[104] играла одну из важных ролей, ибо не отомстивший за себя человек, род или племя могли навлечь на себя немилость божеств. Захваченных в плен Урартов Скифы, вероятно, обменивали на своих, удерживаемых в рабстве.

Как бы то ни было, испытав вторжение Дария, Славяно-Скифы объединились под властью одного Царя, который обещал их «венсти» на врагов, а люди, вставшие под его правление, стали себя называть Вендами. Понятие «Венды» распространилось от юга России до Балтийского моря, так как в те времена еще не было дифференциации Славян на Западных и Восточных. Вендами были и Ободриты, Вильцы, Поморяне, Руги (Руяне) и вообще все Славянские племена Балтики.

Свадебные песни, где говорится о «выданье Волгусеньки за Дуная-молодца» (Карпатская Русь) обозначает, что народ сохранил издревле сознание своего единства от Волги до Дуная.

Позже, когда Славяно-Русь разделилась на Славян Западных и Восточных, от них же отделились и Южные Славяне. «В немецком языке наименование Славян «Венды» сохранилось в течение всей исторической эпохи вплоть до новейшей» (Л. Нидерле, Слав. древн., стр. 39).

Первые сведения о них относятся к I и II векам после Р.Х. Мы находим их у Плиния или у Птоломея. Надписи на «Пейтингеровой карте»,[105] составленной около конца III века, говорят о «Венедах-Сарматах» в Дакии между Дунаем и Днестром. В Греческом Списке народов говорится о Венедах-Славянах как о народе «многочисленном (по-гречески «мегистон»), расселившемся между Балтийским морем (за Вислой) или Венедским заливом, Карпатскими горами (Венедскими горами) и замлями Певкинов и Феннов.

Как видно из этих источников, по крайней мере Западная ветвь Вендов, т. е. именно та, откуда вышли Венды-Ободриты, может считаться Вендской. Однако, эта же часть называется Греками и Римлянами Сарматской, а так как к ней принадлежит и Восточная ветвь, то и Славяно-Скифы Восточной Европы, или Славяно-Русы, связаны с Сарматами и таким образом являются тоже Вендами. Поскольку же Венды-Ободриты являются Вендами, они в то же время являются Вендами.

Близость между Славянскими народами такова даже до сегодняшнего дня, что Русский научается в два-три месяца говорить на любом из Славянских языков. В те же времена, когда Русское произношение обладало «юсами»,[106] сближавшими его с западными Славянскими языками, разница была еще меньше. Ближайшим к Русскому является Болгарский язык, затем Сербский и Словенский, Чешский и Словацкий, Хорватский и после Польский.[107] Если Греческие и Римские источники подчеркивают, что Венды, Уенды — Сарматы, то мы знаем, что Скифы-земледельцы, или Скифы-пахари, были тоже Славянского корня и, значит, были тоже такими же Вендами в Вендскую эпоху.

Однако, есть еще несколько ранних свидетельств о Вендах: заметки Корнелия Непот[а] (94–22 гг. до Р.Х.), которые говорят об «Индах, занесенных к берегам «Северного моря» (из Индийского океана), где король Батавов взял их в плен и подарил проконсулу А. Метеллу Целеву». Это случилось в 58-м году. Это звучит несколько неправдоподобно, ибо Индийский океан совершенно не соприкасается с «Северным морем» тогдашнего мира. Вероятно, тут надо видеть сохранившееся в Вендских легендах предание о том, что «род слвенъ исшедъ изъ края иньска»[108] («Дощьки Изенбека»). Допрашивавшие, вероятно, не поняли, что речь идет о древнейшем происхождении Вендов и решили, что они только что прибыли из Индийского океана.

Л. Нидерле думает, что речь идет не об Индах и Индии на том основании, что Индийский океан не соприкасается с Германией. Нам кажется, что наше понимание случившегося ближе к истине. Л. Нидерле думает, что то были Венды, однако, об отношениях их к Индам он высказался без достаточного психологического основания. Это — общий почти всем историкам недостаток, ибо они привлекают все науки к делу кроме психологии и философии. Считается также почему-то необходимым писать весьма тяжелым стилем, своего рода «особым историческим языком», как можно суше и как можно безжизненнее. К счастью, Л. Нидерле уже является исключением и уже излагает свой сюжет более или менее живо. Однако, надо ведь понимать, что люди даже образованные в те времена имели слабое представление о географии. Что же могли знать об этом простые Венды? Они даже истории не знали и путали события во времени.