Материалы по истории песни Великой Отечественной войны

По тем же причинам традиционная народная женская песня о тяжелой доле на чужой стороне возрождается в неволе фашистских лагерей, так же как и старая тюремная песня.

Следует при этом отметить, что мелодия песни играет немалую роль в ее популярности. Лирическая концепция песни, ее ведущий образ получают свое полное выражение в поэтическом комплексе, который создается словом и мелодией. Так, например, образ простора и свободы звучит не только в словах запева «Раскинулось море широко», но и в его мелодии. Популярность и народность песни о Катюше создается не только правдивым образом простой советской девушки, но и самой мелодией песни.

Совершенно естественно, наконец, возрождение в Советской Армии лучших старых солдатских или казачьих походных песен с характерными для этого жанра маршевым ритмом и мелодией (см., напр., №№ 18, 29).

Совершенно исключительной популярностью в годы войны пользовались песни советских поэтов и композиторов. Материалы настоящего сборника, другие публикации и богатые архивные собрания песен Великой Отечественной войны, а также свидетельства самих фронтовиков говорят о широком распространении песен Исаковского, Лебедева-Кумача, Суркова, Долматовского, Алымова и других поэтов (см. наш указатель).

Современники и непосредственные участники совершающихся событий, поэты и композиторы создают в годы войны песни с тематикой и образами большой жизненной действенности, которая и явилась одной из основных причин популярности их песен.

Волнующие близкие темы песен — любовь и верность («Катюша», «Огонек», «Морячка», «Моя любимая»), ненависть к врагу («Каховка», «Крутится, вертится», «Незримая рана»), воспоминания о родном доме, о семье («В лесу прифронтовом»), образы простой советской девушки — военной подруги («Катюша», «Я помню ночь осеннего привала»), народный мститель — партизан («Возле рощи густой», «Что ты смотришь, родимый товарищ» и др.) — принимались как свои, быстро забывался подлинный автор песни, и авторство приписывалось уже боевому товарищу.

К герою песни привыкали, как к живому человеку, своему сверстнику (см. № 36, комментарий). Песни глубоко волновали, вызывали желание на них ответить (см. №№ 58—60, 62 и др.).

Песни советских поэтов прочно вошли в армейский репертуар еще и потому, что творчество их всеми своими корнями связано с устно-поэтическим народным творчеством. Народность поэтического языка, образов, идейного содержания песен советских поэтов-песенников были основной причиной полного освоения их песен народом.

Освоение армейским репертуаром традиционной народной или литературной песни, современного или дореволюционного автора, выражается также и в стремлении ощутимо увязать песню и с переживаемым, вводя в нее подлинные имена, географические и другие обозначения. Действительность не только корректирует отбор песенного репертуара, но властно вторгается в текст песни. События действительности вступают во взаимодействие с мотивами и образами хорошо известной песни, в результате чего возникает то, что обычно называют песенной переделкой, но что, по существу, в большинстве случаев является новой песней на основе старой мелодии.

Факт рождения новой песни на основе песни известной определяется теми же причинами, как и возрождение или рост популярности песни.

Необычайно широкое использование в годы войны популярных песен при создании новых объясняется не только условиями поэтического творчества в обстановке фронта, но исключительной созвучностью отдельных современных народных песен и песен советских поэтов переживаемому моменту. Анализ идейного содержания, тематики и образов песен Великой Отечественной войны обнаруживает свежесть и самостоятельность творчества народных поэтов, создавших свои, новые песни о событиях и людях Великой Отечественной войны.

Обращение при создании новой песни к ритмам, мелодии, образам популярных песен в равной мере характерно и для песнетворчества советских профессиональных поэтов.

Как безыменный народный поэт, создавая «Бескозырку» на мотив «Раскинулось море широко», вкладывает строки этой старой матросской песни в уста своего героя («В бреду черноморец-моряк напевал: «Раскинулось море широко»), — точно так же Е. Долматовский, рассказывая о побеге из плена в одной из глав своей поэмы «Пропал без вести» (Е. Долматовский! Стихи, песни, поэмы. М. 1951, стр. 261—263), переходит на дактиль старой народной песни о беглеце — сибирском бродяге и как рефрен повторяет слова:

Хлебом кормили крестьянки меня,

Парни снабжали махоркой.