Материя

— Где... — начала было говорить Джан Серий, но тут на всех четверых обрушился залп лазерного огня — откуда-то сверху и позади них.

Скафандры резко сжались, крутанулись, метнулись в сторону, отбрасывая пораженные слои. Фербин почувствовал град ударов и жар, дышать стало трудно, а ружье чуть не выскочило у него из рук, когда неимоверно быстро развернулось, прицелилось и открыло стрельбу. От этого заныли кости и все тело.

— Взломанный автономник мортанвельдов, — сказал кто-то.

— Мой, — сказал кто-то еще.

— Ты...

— Сука! — услышал Фербин чье-то шипение — похоже, свое.

Его крутило и опрокидывало, но ружье при первой возможности прицеливалось, палило, палило, палило, посылая заряды в темно-багровые небеса. Потом все стихло.

— Хиппинс?

Молчание.

— Хиппинс, отвечайте!

Это был голос Джан Серий.

— Хиппинс?

Снова она.

— Хиппинс!

* * *

Фербин на мгновение отключился из-за слишком резкого маневра. Скафандр извинился и сообщил Фербину, что в настоящий момент они вместе с остатками их группы — агентом Анаплиан, господином Холсом и самим Фербином — скрылись за лопастью, закрепленной на боковине ближайшей машинной сферы. Лицевой щиток услужливо обвел кружочком Джан Серий и Холса — каждый в нескольких сотнях метров от него и в десяти метрах ниже саблеобразной вершины лопасти. Сквозь структуры свода пробивался свет.

Фербин не мог вспомнить, как попал сюда — в безопасное место. Он даже не успел облечь этот вопрос в слова, когда скафандр сообщил, что взял управление на себя по приказу агента Анаплиан.

— Фербин? Ты вернулся к нам? — Голос сестры громко звучал в его ушах.

— А? Да, — ответил он.

Он решил проверить себя, понять, что он может делать и что там с частями тела. Поначалу все вроде было в порядке, но потом Фербин вспомнил о ноге. «Ну, хуже не стало», — подумал он. Вообще он чувствовал себя превосходно — странная, почти нелепая бодрость и жизнерадостность. Мгновенно придя в себя после временной потери сознания, он, казалось, был готов ко всему. Но какой-то отдел мозга, еще не совсем проснувшийся, докучал вопросом: насколько радикально и тонко может скафандр регулировать его эмоции и в какой мере этим процессом управляет Джан Серий?

— Холс? — позвала та.

— Я в порядке, мадам. Но господин Хиппинс...

— Мы потеряли его, когда он атаковал вторую из двух взломанных машин. И Ксасс тоже не отвечает. И корабельные автономники тоже. Видимо, погибли. Нас стало меньше.

— А мортанвельдских машин ведь было две? — вспомнил Холс.

— Обе уничтожены. Я прикончила вторую. — Анаплиан роняла каждое слово будто с трудом.

«Тоже ранена?» — подумал Холс, но вместо этого спросил:

— Что теперь, мадам?

— Хороший вопрос, Холс. Сильно подозреваю, что если мы высунем головы из-за лопасти, то моментально лишимся их. Но ландшафт здесь такой, что больше идти и некуда. Правда, у меня есть одно ружье ближнего боя: вышибет дух из любого, кто высунет из-за лопасти голову или другую часть себя. Но это взгляд с нашей стороны. Илнская машина знает, что у меня есть эта штука, и наверняка не приблизится на дистанцию поражения. Как это ни прискорбно, — Холс услышал, как женщина перевела дыхание, — в перестрелке потерян мой аннигилятор. Кинетическое оружие либо уничтожено, либо осталось без боеприпасов, ЭОКР здесь бессильно. Вспомогательные ракеты исчерпали свой ресурс в ходе боевых действий или накрылись. Правильнее сказать, уничтожены. Прости, брат, простите, господин Холс. Я виновата, я втянула вас в эту историю. Похоже, из-за меня исход для нас будет печальным.

«Ну да, — подумал Фербин. — Так и есть. Печальный исход. Иногда кажется, что жизнь всегда заканчивается печальным исходом».

Что станет с ними? И что ждет его? Он может умереть через несколько минут. Но даже если он не умрет, то королем быть не захочет — это уж точно. Он никогда не хотел этого. При виде того, как убивают его отца, первым его желанием было убежать — еще до того, как разум одобрил животный порыв. Сердцем он всегда знал, что хорошего короля из него не выйдет, а теперь понял, что — если вдруг удастся выжить — все его правление, вся его судьба превратятся в медленное и, вероятно, позорное падение с этой высоты, на которой его существование стало осмысленным и даже славным. Наступал Новый век — век других, не Фербина. Элим, Орамен, он...

Послышался голос Холса:

— И что же делать, мадам?

— Мы можем атаковать этого ублюдка и быстро погибнуть без всякой пользы, — усталым голосом сказала Анаплиан. — Или дождаться, пока илнская машина не изготовит достаточно антивещества и не уничтожит планету. Сначала нас, потом себя и ксинтия, — добавила она. — Если это хоть немного вас утешит.

У Холса ком встал в горле.

— Неужели это так, мадам?

— Тут... — начала было Анаплиан, но вдруг замолчала. — Ага, он хочет поговорить. Ну что ж, послушаем.