Материк

В глазах потемнело. В груди начало жечь. Я все еще не дышу. Губы растянула улыбка. Саркофаг со щелчком открылся. Зажмурился. Глаза отвыкли от яркого света.

— Дмитрий Васильевич, как вы себя чувствуете?

Попробовал пошевелиться, а потом сесть. Голова закружилась. Сделал несколько глубоких вздохов и поднялся на ноги. Чуть качнуло. Мужчина в белом халата придержал меня, не давая упасть. Легкое головокружение и общая слабость, все остальное вроде в порядке.

— Нормально, — прокаркал в ответ. Горло надо бы смочить. — Пить.

Мне в руку вложили какую‑то мензурку. В ней было всего два глотка воды. На мой возмущенный взгляд услышал жесткое.

— Вам больше нельзя. Организм давно не принимал пищу. Разрешите вас проверить.

Не дожидаясь ответа, меня усадили на стул и первым делом принялись мерить давление. Зрение привыкло к освещению, и я тут же принялся осматриваться. Родной подвал порадовал, а вот наличие в нем посторонних не очень. Несколько человек в оранжнвой одежде разбирали саркофаг, отключая его от компьютера. Еще трое, в белых халатах стояли около меня и двое в костюмах располагались на выходе из помещения. Последние, явно были из органов.

— Что здесь происходит? Где мой сын? Кто вы?

— Не переживайте. С вашим сыном все в порядке. Он наверху с дедом. Снимите рубашку, мне надо вас послушать.

Разговаривал со мной только один из докторов. Остальные, молча, выполняли свою работу.

— Мы проверяем состояние вашего организма после двух недель проведенных в саркофаге. Аппаратуру заберут на обследования. В замен вам выдадут новую, последнего выпуска. Не переживайте. Поработайте кулаком, мне надо взять анализ крови.

Резиновый жгут передавил руку чуть выше локтя.

— Отлично. Следите за молотком. Сядьте и положите ногу на ногу. Замечательно. Закройте глаза и дотроньтесь указательным пальцем правой руки до носа. Теперь левой. Моторика хорошо работает. Радует.

Врачи меня не меньше часа мучили, не выпуская из подвала. Рабочие к тому времени уже установили новый саркофаг. Подключили все, проверили состояние, попросили расписаться в документах и уехали. Амбалы со входа ушли вместе с ними. Составив и вручив мне режим питание и нагрузок на ближайшие дни, врачи так же попрощались и укатили. Я остался в подвале один. В тишине. Как хорошо быть дома.

Дверь открылась. В проеме показались отец и сын. Последний, ни слова не говоря, спустился вниз и подойдя ко мне положил руку на плечо. Кого‑то мне это движение напоминает. Улыбнулся. Сережка же посмотрев в глаза, поинтересовался?

— Как ты?

— Живой, вроде. Нам надо поговорить.

— Надо. Тебе помочь подняться?

— Спасибо, но не настолько я стар, чтобы не одолеть десять ступеней самостоятельно.

— Вы там еще долго? — в разговор вклинился отец. — Пошлите на кухню разговаривать. Это приятнее делать за чашечкой кофе, ну или чего‑то покрепче.

Я был согласен с отцом. Вот только мне сейчас нельзя было ни первого, ни тем более второго. Но это не повод сидеть в подвале. Поднявшись на несколько ступеней, оглянулся на сына. А он вместо того чтобы идти за мной, пошел к компу. Неужели за эти две недели ничего не изменилось для него? Руки сжались в кулаки. Ругаться не хотелось. Если Сережка сейчас ляжет в саркофаг, то как только выйдет, лично его сломаю. Пройдусь по нем чем‑то тяжелым. Да так, чтобы нельзя было восстановить.

К моему удивления малой не то что не полез в этот гроб, он даже не начал проверять, что нам дали взамен. Просто выключил все и пошел к выходу.

— Не смотри на меня так. Ты не представляешь, сколько я всего передумал за эти две недели, пока ты там лежал.

Первым делом я отправился в душ, а потом мы несколько часов разговаривали. Сначала слушал про рыбалку. Правда, там они провели всего несколько дней. Пока не узнали, что я залез в игру. Не успели дед с сыном вернуться, как дом наводнили работники компании Астерия, врачи и правоохранительные органы. Пришлось Сережке рассказывал, что он намудрил с аппаратурой. Отчитывать сына за пари не стал. Он и сам отлично понял все. Потом рассказывал о своих приключениях в игре.

На улице уже стемнело, когда раздался звонок в дверь. Желания с кем‑либо общаться не хотелось. Взглянул на телефон, увидел количество сообщение и пропущенных звонком, отложил его до завтра. Сережка пошел открывать.

— Пап, это к тебе.

Кого еще принесла нелегкая, на ночь глядя. Поднявшись, пошел к двери. Там стояла молодая девушка, в строгом деловом костюме. В руках она держала папку с документами и неотрывно смотрела на меня. Неужели с работы кого‑то прислали? Нет. Не помню ее.

— Я вас слушаю.

Девушка продолжала молча стоять внимательно меня рассматривая и не реагируя на мои слова.

— Вы что‑то хотели? — меня эта игра в гляделки раздражала. Сказывалась общая слабость. Мне было тяжело стоять. Хотелось вернуться и присесть. А еще лучше прилечь. Девушка вроде как очнулась. Наклонила голову на бок, прикусив губу. Такое знакомое движение. Еще раз присмотрелся. Короткие темно — русые волосы, серые глаза. Нет, не знаю.

Под моим пристальным взглядом девушка не стушевалась, а наоборот как‑то расслабилась и наконец ответила.