Материнский инстинкт

Оставив Демьяна, словно швейцара у распахнутых дверей, она поспешила на кафедру. Ожидалась очередная выволочка от Диплодока, показное игнорирование от Виктора и кипучая веселость от Карины.

Поднявшись на второй этаж, Яна успела сделать пару шагов, прежде чем взгляд наткнулся на двух людей в конце коридора. Виктор стоял к ней спиной, но не узнать его сутулый силуэт было невозможно. Напротив него, сложив руки на груди, стояла очень полная девушка с одутловатым лицом. Студенты довольно часто заглядывали на кафедру с просьбой «Можно сделать ксерокопию?», но по именам Яна знала от силы двоих.

Девушка виновато опускала взгляд, что-то бормотала и, кажется, плакала. Виктор укоризненно качал головой, переступал с ноги на ногу, его руки были заложены за спину, пальцы крепко стискивали запястье, свободная кисть сжалась в кулак. Яна не хотела попадаться на глаза недавнему ухажеру и быстро проскользнула на своё рабочее место.

Едва за ней закрылась дверь, как в комнату вошёл Виктор. Встретившись взглядом с Яной, он отступил назад и дёрнул подбородком в сторону.

– Доброе утро, – вежливо поздоровался он. Зрачки сузились, превращая голубые глаза в холодные зеркальца. Брошка и браслет, естественно, не остались незамеченными. То, что, отвергнув дарителя, девушка продолжает носить его подарки, порядком злило Виктора.

– Доброе, – почти вопросительно ответила Яна, руки непроизвольно принялись перебирать карандаши в подставке.

Виктор на мгновенье нахмурился и доверительно сообщил:

– Вы, должно быть, видели, как я отчитывал свою студентку? – Его взгляд суетливо перебегал с одного предмета на другой. – Сложная ситуация…

Договорить помешал телефонный звонок. Яна мельком глянула на экран. Увидев высветившееся слово «папуля», прижала трубку к уху и повернулась спиной к собеседнику.

– Янковский, привет! – радостно воскликнул Григорий Николаевич.

– Привет, пап. Я на работе.

– Заедешь завтра? – голос слегка дрогнул.

– Нет времени, в другой раз – отрезала Яна.

На какое-то время трубка замолчала, только шумное дыхание вырывалось из динамика, выдавая волнение говорившего.

– Ты уверена?

– Уверена. Всё в порядке, я вас навещу на следующие выходные. Передавай привет маме.

Яна сама отключилась, не дожидаясь, когда отец приступит к новой порции вопросов. Она понимала, что родители волнуются за неё, но завтрашний день она собиралась провести в одиночестве, без сочувствующих взглядов и докучливой опеки.

До конца рабочего дня Яна заработала шесть замечаний от Софьи Даниловны и даже смутную угрозу увольнения. Если это случится на самом деле, Яна поставит личный рекорд по кратковременности работы на одном месте. Чтобы не подкидывать Диплодоку новую тему для докладной, она досидела до конца рабочего дня. Стоило стрелке упереться в цифру «пять» на циферблате, как Яна схватила сумку и понеслась к выходу.

Ощущение чужого присутствия, мозолящего затылок, не проходило, это жутко раздражало, всё время тянуло обернуться и достать травматический пистолет. С тех пор как три года назад Яна получила разрешение на ношение оружия, ещё ни разу не приходилось его использовать, но тяжесть травмата приятно успокаивала и вселяла уверенность.

Поднимаясь по лестнице, она столкнулась с соседом Максимом. Его лицо было грустным, даже скорбным. Яна заволновалась:

– Что-то случилось?

– Бабушке ночью было плохо, – сдавленно выдохнул он.

– Как она сейчас?

– Уже лучше. Но я так испугался. Понимаете, я ведь никогда не сталкивался со смертью. Никогда не видел, как умирают. Это странно, я не готов к такому. – Он стыдливо вытер непрошеные слезы кулаком и отвернулся.

– Я загляну к вам вечером. Можно?

– Даже не знаю. Сейчас бабушка спит. Не хочу её будить, пусть отдохнет хорошенько. Может, завтра?

Яна кивнула, содрогаясь при слове «завтра». Двадцать третье октября будет одним из самых мрачных дней.

– Утром забегу к вам.

Поужинав остатками завтрака, Яна включила телевизор и окунулась в проблемы героев старого индийского кино. Голливудские боевики, английские психологические фильмы и даже советские шедевры не удостаивались её внимания. Чем лучше и достоверней оказывался фильм, тем меньше он вызывал симпатий. Наигранные печали, ненатуральные драки, нелепые злодеи – то, что доктор прописал. «Пусть поют и пляшут и не затрагивают чувства», – подумала Яна, погружаясь в перипетии сюжета.

Приняв душ около девяти часов вечера, расстелила кровать и приготовилась встретиться с очередным призраком. Спать, как назло, не хотелось. Яна нервничала, старалась измучить сознание, пересчитывая выдуманных слонов, но веки не желали слипаться, любая поза казалась неудобной, пижама заворачивалась, волосы набивались в рот.

Когда сон всё-таки изволил впустить её в своё царство, время близилось к полуночи.