Сначала он борется до рассвета. Потом Некто касается сустава бедра Иакова и повреждает. Демон-ангел просит отпустить его, но Иаков отказывается и говорит, что не отпустит, пока Некто не благословит его, что тот и делает. Потом Иаков называет место, где стоит, одним словом, которое означает:
Уважали?
Может ли он благословить нас так, как никто другой?
Хочет ли он отсечь наш оптимизм, надежду и веру, чтобы заставить нас упорнее трудиться ради оптимизма, надежды и веры, которые понадобятся нам для замены отнятого ночью?
Хочет ли он, чтобы мы приняли Бога в наши сердца, в то пустое место, где некогда, пока демон-ангел не вырезал их, находились оптимизм, вера и надежда?
Не дерзко ли с моей стороны задавать эти вопросы?
Хочет ли он отсечь оптимизм, надежду и веру, чтобы мы, смирившись, попросили благословения?
Должна ли я попросить благословения, когда проснусь?
Должна ли я попросить благословения во сне?
Нужно ли мне представлять нож, когда я буду просить благословения?
Должна ли я положить в спальне настоящий нож?
Когда Майлз спросит, зачем мне в спальне нож, должна ли я ответить общими словами, не вдаваясь в детали?
Сойдет любой из этих двух ножей. Взять нож справа?
Это место подойдет? Я смогу запросто увидеть его с кровати, когда проснусь.
Положить сюда?
Так лучше?
Мне сфотографировать его у окна? Может, будет еще лучше?
Так?
Возле зеркала?
Первым подарком от Майлза был ножик на цепочке. Хорошо помню, как он вошел в кухню, держа его на ладони – не в коробочке или как-то еще, – так что цепочка свисала с пальца. Помню его позу – легкий поклон – и приоткрытый рот. Не понравилось первое место, над дверью, потому что там обычно вешают крест? Получилось слишком по-религиозному?
Мне следует поместить его на зеркало из-за того, что я часто в него смотрюсь, чтобы каждый раз он напоминал о смирении и необходимости получить благословение?
Приятно думать, что кошмары – лик демона-ангела, которого должно одолеть, но подождите! Что означает
Я только что прочитала работу, в которой высказывается предположение, что Иаков, став успешным человеком, боролся сам с собой, со своей новой личностью. Он уходит, хромая, от борьбы,
Это имеет отношение к нашему смирению?
Нож Майлза – это символ нашего смирения?
Зависимости от нашей любви друг к другу?
Нашей зависимости друг от друга?
Поэтому мы должны любить?
Я могу сменить тему?
Как-то Майлз сказал, что нам нужно всегда ставить на первое место другого и, если мы оба будем делать это, все будет хорошо. В таком случае, может быть, зависеть от него – не такой уж большой риск, потому что он мужчина сильный, умный и верный. Но свой ум и свою любовь Майлз намерен употребить на то, чтобы поставить на первое место меня, и наоборот. Будет ли мне легче любить его, если я соглашусь, что от него завишу?
Я никогда не хотела чувствовать себя зависимой от кого бы то ни было и делала все возможное, чтобы этого избежать. Однако мужчины тоже зависят от женщин, и все люди зависят от того, что за миром людей. На днях, когда я шла по улице, прямо передо мной упала большая ветка. Я посчитала это хорошим знаком, ведь она могла упасть мне на голову. Является ли зависимость от такого рода вещей частью примирения духовного с физическим?
Смотреть на мелкое и близкое – и на кого-то – легче, чем на большее и дальнее. Не для того ли, чтобы мы пользовались этим как моделью, постигая природу зависимости от большего и дальнего?