Матильда Кшесинская и любовные драмы русских балерин

А война приближалась, и снова в союзники к России напрашивались её враги, чтобы урвать от этого союза побольше, чтобы за счёт русского солдата, как уже много раз в истории, поживиться грабежом общего врага, а ограбив того врага, снова начать дружить с ним против России. Подлецы обычно прощают подлость подлецам, поскольку они ведь реально родня. Тут даже не скажешь, что родня душевная, – души-то у них продажные. Святитель Войно-Ясенецкий в книге «Дух, душа и тело» ясно доказал, что душа ведь может быть и у животного. Скажем, у гиены, а вот дух живёт только в Человеке высшей пробы. Если у наших государей были Дух, Душа и Тело, то у врагов их и агрессоров, как и внутренних бесов, можно сказать, только Тело и Душа. У безбожников Дух отсутствует, у агрессоров, убийц, стяжателей и прочей мерзости Духа не может быть по определению.

Тревожные заботы предвоенного года

В предвоенные годы Кшесинская решила «на некоторое время прервать свою артистическую карьеру». Балетный критик, балетовед Андрей Левинсон (1887–1933) в своей статье «Балет» отметил: «Мы твердо надеемся на то, что балерина покидает Императорскую сцену лишь на короткий срок; её уход был бы тягчайшей утратой для нашей балетной труппы».

Между тем во всё ещё виртуальной семье Матильды Кшесинской проблемы нарастали. У великого князя Андрея не ладилось со здоровьем. Он уже попытался лечиться в Рейхенгале, в Баварии – самой значительной по размерам земле Германии, но после десяти дней наступило лишь ухудшение. По словам Кшесинской, его «схватил сильнейший бронхит».

Заметим… Это было начало 1913 года. Вспомним, долгое время этот год фигурировал в качестве отправной точки, с которой сравнивались успехи социалистического строительства в СССР. Вот эта «отправная точка» нам и интересна. Великий князь Андрей Владимирович спокойно путешествовал по Германии, мало того, именно в Германию, когда чуточку поправивший больной перебрался в Мюнхен, примчалась обеспокоенная его здоровьем мать великая княгиня Мария Павловна. И туда же она вызвала – обратим внимание – из Парижа своего постоянного врача профессора Робена. Почему я заострила внимание на этих фактах? Думаю, понятно. Шёл 1913 год, последний мирный год. Русские великий князь и его мать великая княгиня в Германию вызвали врача-француза. А спустя полтора года Германия сцепилась в жестокой схватке и с Россией, и с Францией. Кто бы мог подумать из тех, кого я назвала выше, что случится такая жестокая схватка? Мирная поездка, добрые отношения с теми, кто принимал в германских землях. Как же жестоки и бесчеловечны те, кто в алчности своей, ради корыстных целей, ради наживы и т. д. и т. п., в конце концов, превращают людей в непримиримых врагов и заставляют убивать, убивать, убивать…

Конечно, служители Мельпомены не участвуют в бойнях, да и страдают они – точнее, страдали – при прежних война в меньшей степени. Но тут назревало нечто иное – целью грядущей войны, уже назначенной нелюдями, хотя того не знали ещё даже те, кто открывал войну, – назревало переустройство мира, назревали смуты и испытания, через которые уже предстояло пройти всем сословиям, людям всех профессий. Назревала смута, которая не позволит никому отсидеться в сторонке. В первую очередь в России. И каждый должен был решить, что он будет делать в грядущем мире. Решать это предстояло и Кшесинской, которая, ещё вовсе не подозревая того, а лишь ощущая смутные недобрые предчувствия, всё же привычно и спокойно путешествовала по Европе.

Великому князю Андрею Владимировичу Робен посоветовал отправиться на всю зиму в швейцарский курорт Санкт-Мориц, живописнейшее место на берегу высокогорного озера.

Матильда Кшесинская вспоминала:

«Андрей мне рассказывал, что доктора, которые в то же время были директорами санатории Рейхангаля, пришли в полное отчаяние, когда узнали, что из Мюнхена он больше к ним не вернётся. Это был их первый зимний сезон, на который они возлагали большие надежды, а его приезд служил им рекламой. Андрей был их первым и единственным в то время клиентом. Директор сам приехал в Мюнхен, чтобы уговорить Великую Княгиню не отсылать Андрея в Сен-Мориц, но она осталась непреклонной, тем более что профессор Робен, присутствовавший при этом разговоре, категорически настаивал на переезде туда».

Уговаривали те, кто скоро должен был стать непримиримыми врагами. Войны быстро меняют людей, особенно людей западных, которые имеют примитивный мыслительный аппарат. Это мы, русские, можем отличать врага с винтовкой от жителя враждебной страны без винтовки. Западные европейцы в большинстве своём этого не умеют. Они с лёгкостью убивают женщин, детей, стариков… В 1812 году, разоряя Москву, взрывая дома, «которые неможно истребить пламенем», они заодно заживо сожгли 15 тысяч русских раненых солдат и офицеров, которых оставили в Москве, полагая, что в город войдут люди, а вошли нелюди. Этот факт зафиксирован в европейских энциклопедических изданиях.