Матёрый

Давно уже он не бывал на даче. Жена и дочь предпочитали ставку море, труд на свежем воздухе за отдых не считали. Так что дом простоял запертым года два, если не больше. Все буйно заросло бурьяном и травой, кругом царило полное запустение. Но это было как раз то, что требовалось Громову. Ему и самому захотелось вдруг побыть таким же заброшенным и неухоженным. Никому ничем не обязанным. Строгать, когда вздумается, доски — просто так, потому что аромат сосновых стружек создаёт ощущение маленького праздника; прихлёбывать горькое пенистое пиво; печь картошку в камине; читать длинные романы. Если вдруг наскучит перебирать движок безотказной «семёрки», то можно, насвистывая, чистить «смит-вессон», нигде не зарегистрированный и потому особенно родной и близкий.

Когда в голову лезут особенно мрачные мысли о будущем, ты откидываешь барабан револьвера и убеждаешься, что все его каморы заняты патронами.

Рано или поздно курок будет взведён, оружие поставлено на боевой взвод. Никому не дано знать, что произойдёт в следующее мгновение. Так что, наслаждаясь покоем, будь готов устремиться в неизвестность, как выпущенная из ствола пуля.

Чем занять себя до этих пор? А просто жить. Пока это занятие не надоест до смерти.

Глава 6 ХОЗЯИН-БАРИН И ЕГО ЧЕЛЯДЬ

Отправив охранников прибирать в доме после вчерашней попойки, Макс Мамотин ещё разок прошвырнулся по своему наделу, дабы направить трудовой процесс в нужное русло. Неодобрительно понаблюдав, как один из работяг возится с кучей раствора, он покачал головой:

— Ты!… Как тебя там?… Ванька?… Кончай сачковать, Ванька. Лопата у тебя маленькая. А замес нужно производить нормальной, совковой…

— Так я это… — тоскливо возразил работяга. — Иначе привыкший.

— Звездеть ты не по делу привыкший, Ванька.

Отойди-ка. Вот, смотри и учись, пока дядя Макс живой — Он с лихим шорохом проехался лопатой по ржавому железному листу, поддел влажную серую кучу в разводах жёлтого песка, поднапрягся… ещё сильнее поднапрягся… и сердито бросил неподатливый инструмент. — Понял?

— Оно да, конечно, — неуверенно согласился работяга, дожидаясь, когда бледный парняга с полными карманами денег и дряблыми мышцами оставит его в покое.

Ждать пришлось недолго. Брезгливо зажевав внутрь свои яркие губы, Мамотин отправился дальше — показывать и поучать. Он желал, чтобы его участок был как можно скорее обнесён неприступной кирпичной оградой. Высотой в два с половиной метра. По всему периметру. Потом дом, гараж, бассейн. Все как у людей.

Если бы Макс знал, какие планы вынашиваются наверху в отношении облюбованного им посёлка, он бы не думал, что делает такое уж выгодное капиталовложение. Но он находился в счастливом неведении. И из всех живущих на земле собою Макс Мамотин был доволен в первую очередь. Оттого в каждом его поглаживании выпуклого брюшка сквозила непередаваемая любовь и нежность.

— Это кто же тебе фингал нарисовал? — полюбопытствовал он, вальяжно приблизившись к телохранителям.

— Где? — притворился удивлённым Суля, безошибочно нащупав жёлто-зеленое пятно на левой скуле.

— И ободранный какой-то весь, пошкорябанный, — недовольно продолжал Макс. — Не ты ли френда разукрасил, Комиссар-бой?

Второй мамотинский охранник, урождённый Комиссарченко, отрицательно помотал щетинистой головой и выдвинул собственное предположение:

— Он отливать, наверное, ночью ходил. Или проблеваться. Или жидкая срачка на него напала. Вот и хрястнулся мордой в темноте.

На большее фантазии у Комиссара не хватило.

Лично он часть вчерашней ночи посвятил именно этим проблемам. Всем сразу. Одновременно. Совсем измучился, стоя на четвереньках и спеша то наклониться вперёд, то вовремя осесть в исходную позицию.

Суля версию напарника оспаривать не стал, а просто задрал голову и принялся внимательно разглядывать редкие белые мазки облачков на небе. Не мог же он пожаловаться шефу, что его с утра пораньше отметелил мимоходом какой-то хмырь в задрипанных джинсах!

— Ну-ну, — хмыкнул Макс, понаблюдав за телохранителем. — Ладно, понедельник — день тяжёлый, согласен. Но сегодня — чтобы ни в одном глазу! — Он сжал руку в кулак и поднял её повыше, чтобы обоим телохранителям было хорошо видно. — Я сейчас хэв май брэкфест и гоу ту зе офис. Рабочая неделя начинается. Вы — на хозяйстве. Пролетариев погоняйте, и вообще! И чтобы джип к моему возвращению блестел как новенький! Я ради такого счастья в город своим ходом доберусь.

Красноречивые взгляды Сули и Комиссара говорили о том, что они тоже хотят в город, очень. Да только Макс не собирался пускать строительство на самотёк.

— Держите мани-мани, — задушевно сказал он, извлекая из кармана шортов пригоршню смятых купюр, которые должны были подсластить охранникам пилюлю. — Это зарплата за прошлую неделю… а вот этого вам с Рокки хватит на продукты, с кирпичом и щебёнкой… Считайте.

У Комиссара от напряжения весь лоб подёрнулся рябью. Камни грызть ему ещё не доводилось.

— Зачем продукты с кирпичом и щебёнкой, шеф?