Матёрый

– Кино чаще смотреть надо, тогда не будешь задавать идиотских вопросов. – Эрик полюбовался творением своих рук и снизошёл до ответа:

– Одноразовый глушак получился. Просекаешь?

– Уэк… В смысле, да.

Голос у Шкрека был замогильным. По раскладу походило на то, что карательная акция будет поручена ему, а он убивал каждый раз, как впервые. Сны гнусные снились, аппетит портился и вообще. Но, когда возвратился Рваный с результатами разведки, Шкрек повеселел. Эрик не стал перекладывать грязную работу на подчинённых.

– Пойду сам, – сказал он, вставая с топчана. – Один ждёт в машине, второй нянчится с Веком. Его не гасить, с ним разговор будет особый. – Он посмотрел на Рваного и уточнил:

– Говоришь, четвёртый дом по ходу?

– Ага.

Косо улыбнувшись, Эрик сунул оружие в полиэтиленовый пакет, шагнул к двери.

– С богом, – напутствовал его Рваный.

Эрик обернулся, внимательно посмотрел на него, сплюнул и пошёл прочь. Парни заметили, как, проходя мимо изуродованной машины, он невольно ускорил шаг, но тут же сдержал себя и пошёл медленнее.

– Зря ты про бога выдал, – сказал товарищу Шкрек, когда бригадир удалился. – Эрик тебе мог и в лобешник засветить, чтобы не каркал.

– Он же крещёный… Сам говорил…

– Так то вообще, по жизни. А при мочилове бог не капает – поминай не поминай. Это потом ему молятся, чтобы отмазаться помог, если что.

– Во как! – хмыкнул Рваный с уважением в тоне. – Хитро как все закручено.

Впервые в жизни он подумал, что мироздание устроено значительно сложнее, чем кажется.

* * *

Лёгкий ветерок ворошил гладкую причёску Эрика, вытаскивая из неё прядь за прядью, одну жёстче другой. Носы его лакированных туфель припорошило пылью, а чёрный шёлк брюк был усеян колючими помпончиками репейника, но лоска в нем осталось ещё порядочно, хоть прямиком отсюда – в ночной клуб.

Он не стал прогуливаться по улочке, ведущей к нужному дому, подозревая, что здешнее безлюдье может оказаться обманчивым. Вместо этого Эрик обогнул дачные участки с другой стороны, выбрав узкую тропку, тянущуюся вдоль ставка. Теперь его слегка взъерошенный вид с лихвой искупался полным отсутствием свидетелей.

Миновав стройплощадку, на которой вяло ковырялись загорелые мужики, Эрик очутился за настоящей стеной буйной зелени. С тропы, по которой он шёл, проворно удирали юркие ящерицы, сыпались во все стороны кузнечики, похожие на лёгкую шелуху.

Все вокруг было пропитано запахом травы и гудением невидимых пчёл.

Вскоре показался дом из желтоватого кирпича.

Остановившись напротив, Эрик высмотрел во дворе белые «Жигули», оставленные в тени виноградного навеса, и обрадовался, что больше не придётся собирать штанами колючки по всей округе. Дверь в дом была предусмотрительно закрыта, может быть, даже на ключ. Но Эрик не в гости сюда пришёл. Не для того, чтобы пожать руку сволочи, испортившей ему настроение на неделю вперёд.

Переместившись таким образом, чтобы между ним и домом оказался сиротливый сарайчик, Эрик перебросил пакет через ограду. Потом, окинув прощальным взглядом свой чёрный наряд, ухватился руками за бетонный столбик ограды и стал карабкаться по нему вверх, проклиная скользкие кожаные подмётки.

Перевалившись на ту сторону, он приземлился среди кустов перезрелого крыжовника и облегчённо вздохнул. Первое препятствие он преодолел. Теперь осталось застрелить обидчика и ещё раз перебраться через изгородь.

– И всех делов, – буркнул Эрик себе под нос, извлекая из кармана серебристый шарик фольги.

Примостившись в кустах, он посматривал на дом, а руки его были заняты привычным ритуалом, успокаивающим расшатанные нервы.

Пф-ф! – рыжий табак, выдутый из папиросы, лёг на ладонь аккуратной горкой. Пальцы перемяли его, смешали с тёмным крошевом, добытым из фольги.

Затем папиросная трубочка, сдвинутая с картонного мундштука, точными движениями вобрала в себя атомную смесь с ладони, вернулась на место и закрутилась на кончике хвостиком, готовым окунуться в пламя зажигалки. Набивка распотрошённой папиросы заняла в опытных руках минуту, не больше, но Эрику, как это всегда бывало перед первой затяжкой, показалось, что прошла целая вечность.

Прежде чем закурить, он извлёк из пакета пистолет с импровизированным глушителем, положил его рядышком, рукояткой к себе. Ещё раз оценил расстояние до дома, примериваясь прищуренными глазами к его окнам, к двери. Что такое пятнадцать метров для пули? Попасть в цель с такого расстояния проще, чем пальцем в ноздрю, заключил Эрик, поднеся зажигалку к папиросе. Она отозвалась на это весёлым потрескиванием.

Эрик старательно задерживал вязкий дым в лёгких, а наружу выталкивал его маленькими порциями.

Когда он сухо покашливал, дымная пелена над ним колыхалась, как прозрачная занавеска на ветру. Наплывающий кайф давал знать о себе сухостью во рту и холодком в висках.

Дом насторожённо следил за ним тёмными глазницами окон, безмолвный и неподвижный. Где-то там, внутри этого склепа, скрывался бесшабашный идиот, вообразивший, что можно вот так запросто угробить чужой «мессер», а потом отсидеться за запертой дверью.