Матка

— Хм… Признаться… Дело в том, — к ученому вернулась прежняя уверенность, — что в вашем творчестве… видимо, совпадение… Прослеживается очевидная преемственность с… ээ… вот, допустим, архитектура Вавилона. Это реконструкция, — Себестьян ловко развернул перед Тасмановым научный журнал, извлеченный из вместительного кейса. Тасманов бегло просмотрел рисунок гигантской многоярусной башни, действительно выполненной в стиле, близком к его собственному.

— Не сказать, чтобы совсем бездарно, — снисходительно кивнул он. — Только вот лестницы… А кто чертил этот проект? Очень плохо рассчитано.

— Хм… возможно… собственно, в том и заключается мой вопрос. Вот у вас недавно открылся этот объект… здание подземной голографической галереи. Так?

Тасманов наморщил брови. Покрытые голографическими росписями лабиринты, уходящие под землю на несколько километров и расположенные — о чем Тасманов избегал распространяться — над системой подземных лавовых озер, вызывавших своими испарениями усиление психической восприимчивости до такой степени, что у многих посетителей раскрывались различные паранормальные способности — был одной из недавних попыток Тасманова обеспечить концентрацию внимания и воли жертв, сопоставимую с воздействием алтаря.

— Верно, — неуверенно кивнул Тасманов, не вполне понимая, к чему ведет настырный визитер, который, между тем, ловко раскладывал на столе большие фотографии каких-то руин.

— Потрясающе. Я сам там был. Необыкновенная задумка. Эти ваши автохтоны — просто восьмое чудо света. А теперь посмотрите сюда, — Себестьян приглашающим жестом обвел фотографии. — А вот общая схема, — указал он на сложный чертеж. — Материалы с раскопок, которые проводились в этом году!

Тасманов взглянул на изображения помещений, казавшихся полуразрушенной и засыпанной песком копией его последнего архитектурного проекта. Совпадение настолько поразило его, что он промолчал и наконец присмотрелся к фотографиям внимательно.

— Практически полная идентичность, верно? — не дождавшись комментариев, продолжил ученый. — Я это случайно заметил. Я, признаться, не знаток вашего творчества. Но после такого совпадения специально изучил ваши работы и должен сказать, что много общего… Вот, взгляните… Это сейчас в Музее Древней Истории в Вене. Ритуальный предмет неизвестного назначения. А вот фото с прошлогоднего аукциона Крион: автохтон "Синий Фонарь" — ваше произведение? Практически одно и то же! Вот еще… Монумент, найденный в одном из подземелий, более четырех метров в высоту… Как считается, соединение человека и сверхъестественного зверя… впрочем, некоторые видят здесь двух людей… Очень похожие фигуры у вас в оформлении океанариума, да и не только там. Или, узнаваемый мотив: нос и рот выполнены реалистично, а глаз нет совсем — у многих ваших скульптур то же самое… И, знаете, я бы подумал, что вы сознательно используете древневавилонские мотивы, но как тогда объяснить полную идентичность этой вашей подземной галереи с залами, которые обнаружены только что, буквально несколько недель назад? — Ученый вдруг прервал поток аргументов и вопросительно взглянул на Тасманова. Тот растерялся.

— Вы от меня ждете ответа? — уточнил он.

На этот раз растерялся ученый.

— Дело в том, что я подумал… Может быть, ваши знания… помогут в исследованиях. Потому что вот, например, до сих пор нет никаких предположений о предназначении, скажем, этого изваяния…

Тасманов неохотно заглянул в фотографию и пожал плечами.

— В смысле, предназначении? Он тут повернут неправильно. Желоб надо в землю воткнуть, чтоб по нему кровь стекала, — пояснил он, непринужденно водя пальцем по изображению.

Профессор неуверенно посмотрел на него, словно задумался о чем-то постороннем, а потом снова переключился на фото.

— То есть, вы считаете, что этот предмет служил для ритуальных целей?

— Но ведь написано, — рассеянно заметил Тасманов. Знаки, не раз являвшиеся ему возле алтаря, он узнал, но не придал этому значения. — Вот, здесь же не просто узор. Чаша… неразборчиво… пасть материи — бездна жизни, пусть кровь жертвы… неразборчиво… к началу. — Ученый чуть не выронил кейс. — А этот камень и есть гигантская чаша в виде пасти… этой, как ее. Тиамат. Имя такое, что ли? — Тасманов вопросительно взглянул на профессора.

— Вы читаете эти символы?..

— А вы — нет? — удивился, в свою очередь, Тасманов.

Себестьян медленно развернул к себе журнал и еще раз внимательно просмотрел иероглифы, словно впервые их увидел.

— Эти знаки предположительно составляют язык тайного религиозного культа. Еще ни один лингвист их не расшифровал!

2. Плоть времени

Из книги Чероны-Бели "Открытие памяти":