Матрёшка

Услышав о свадьбе, объявляется бывшая девушка Коннора. Неожиданно она выкладывает серию постов о том, что подвергалась психологическому и даже физическому насилию, когда состояла с ним в отношениях. Называет его «опасным психопатом». В тот же день Катя, придя со встречи с новыми подругами, застает Коннора, заснувшего на Агатиной кроватке. Агата трогательно устроилась у него под боком, у него в откинутой руке детская книжка, на груди лежит кот, в ногах собака. Катя, посомневавшись, не оторвет ли он ей голову за такое, выкладывает фотографию с подписью: «Хотела сначала спросить, как отучить собак забираться на кровать, но узнала, что у меня проблема посерьезнее. Говорят, этот человек – опасный психопат. И мой ребенок у него в руках. Что делать?» Конечно же, Катины преданные фолловеры устраивают травлю девушки, заставляя сначала снести обвиняющие посты, а потом и вовсе удалиться из всех соцсетей. «Вот тебе и польза публичности!» – заявляет она ему. Коннор, с одной стороны, рад, что скандала не произошло, и у него теперь репутация прекрасного мужа и отца, искреннего, открытого, веселого человека, каким его преподносит Катя, с другой стороны, он-то знает, что обвинения не беспочвенны. Всегда у него был необузданный нрав.

Он очень полюбил Катину дочку Мушку. Это совершенно непонятное и непроизносимое русское слово – ее прозвище. Произошло каким-то загадочным образом от Агаты. «Агат же – камень. – Объясняет Катя. – Стали называть по ассоциации алмазик, рубинчик, щебнем даже, – смеется она. – Потом осталось просто «камушек» уменьшительно-ласкательное. Превратилось со временем в Мушку». Коннор очень смутно представлял, как с ней общаться, не сказать, что у него был большой опыт с детьми, но она просто повисла у него на шее при первой же встрече, и все, он поплыл. У Мушки однозначно талант влюблять в себя людей, но это взаимно, она тоже всех любит. К тому же, она совершенно беспроблемный ребенок. Никаких капризов – покладистая, веселая, постоянно хохочет, болтает, придумывает игры, ее не надо развлекать, наоборот, она развлекает всех. Они, говоря на разных языках, почему-то прекрасно понимают друг друга. А скоро она начинает понемногу болтать на английском, а он понимать русский. Он и не думал, что дети могут быть настолько очаровательными. Сказать, что он поражен – ничего не сказать. Что эти русские с ним сделали? Совсем расклеился, в поездках скупает все игрушки, представляя, как она будет радоваться. Узнав, что у него скоро будет ребенок, он испытывает страннейшее чувство ревности. Что же, теперь Агате будет меньше внимания? И от Кати, и от него. Как же так? Кате, конечно же, он не признается в этом, поэтому не знает, что она чувствует ровно то же самое.

Катя подозревает, что с ребенком она поторопилась, они не успели толком друг друга узнать, привыкнуть, порой ей кажется, что он абсолютно чужой ей человек, и у них нет ничего общего. Но она очень старается ему нравиться и угождать, хотя некоторые его привычки ей вообще не близки. Допустим, вставать даже по выходным в одно и то же время. Катя, у которой никакого особого режима давно не было, с трудом выдерживает подъемы в 6 утра и отбой в 10. Но не подает виду, потом даже привыкает. Так же она совершенно не разделяет его любовь к лошадям, но здесь, в Ирландии, скакунам просто молятся. У Коннора своя конюшня с элитными жеребцами. Мало того, что она вынуждена выслушивать по два часа рассказы об их особенностях, так еще и таскаться на скачки чуть не каждые выходные. Объективно приходится признать, что жизнь ее поменялась в худшую сторону. Она лишилась любимых друзей, привычной жизни, весёлых тусовок, ей откровенно скучно в этой деревне. От его богатства она тоже ничего не выиграла. Ну да, своего самолета раньше не было, зато она могла в любой момент купить билет и улететь куда угодно. Сейчас даже поехать на выходные в Лондон, где у нее много друзей – это целое дело. Ни о какой спонтанности, когда они, бывало, с подружками встречались на обед, а домой она попадала на следующий день под утро, не может быть и речи. Да даже отправиться в соседний совершенно кукольный городок Эннискери, прогуляться по сказочным улочкам, зайти в паб и взять пинту пива нечего и думать. Известность, которая раньше так тешила самолюбие, теперь угнетает. И необходимость вести себя всегда соответственно угнетает.