Матрёшка для испанца

– Это самое нелепое, что я когда-либо слышала в жизни, – покачала головой Маша. Она стояла всё ещё обнажённая перед Торресом и чувствовала себя как никогда униженной. Быстро подняв с пола халат, девушка накинула его на себя и туго завязала пояс. – Убирайся! – отчеканила ледяным тоном.

– Матрёшка, – заискивающе произнёс испанец, – ну будет тебе. Это просто недоразумение.

На самом деле Алонсо не мог объяснить даже саму себе, зачем надел обручальное кольцо. Это был какой-то импульсивный порыв. Весь день он думал о том, что слишком сблизился с Марией. Она проникла ему под кожу, как дурманящее зелье. Торресу всё больше хотелось её поцелуев, её ласк, секса с ней. Ему до безумия нравилось просыпаться утром и находить рядом собой в постели Машу. Заниматься с ней любовью часами напролёт. Гулять. Болтать о пустяках. Смотреть, как играют солнечные блики в пшеничных волосах девушки, как блестят бездонной аквамариновой синевой её глаза. Слушать её рассыпчатый смех и ловить мимолётные улыбки. Мужчина понял, что влюбляется в Марию окончательно и бесповоротно. А это было опасно. Ведь после смерти жены, он поклялся себе, что больше никогда не привяжется сердцем и душой ни к одной женщине.

И очевидно, обручальное кольцо стало актом психологической защиты. Словно Алонсо хотел растождествиться с Машей, напомнить саму себе о том, что в его жизни нет места серьёзным чувствам. Торрес совершенно не подумал о боли, которую он причинит девушке своим неуместным «оберегом».

– Уходи! – настойчиво повторила Мария. Она находилась на грани истерики. Все мечты и надежды на счастливое будущее с любимым мужчиной рухнули разом. Этим кольцом Алонсо демонстративно заявил, что не только не любит её, а даже не уважает. И, конечно, от секса не откажется, но никогда не пустит в своё сердце. И уж тем более не женится на ней.

Теперь всё встало на свои места. Вот почему Торрес ничего не рассказал дочери. Для него, действительно, всё осталось по-прежнему. Только к повседневной рутине бонусом прибавилось бесплатное и безотказное женское тело.

– Матрёшка, иди ко мне, – Алонсо проигнорировал требование девушки и обнял её. Маша почувствовала острый приступ тошноты.

– Не трогай меня! – Мария пыталась отпихнуть от себя испанца. Мужчина не реагировал. Только крепче сжимал стальные объятия.

– Меня сейчас вырвет! – заорала девушка.

Торрес ослабил хватку, и Маша выскользнула из его рук.

– Ты чересчур чувствительная и слишком остро реагируешь на всякую ерунду, – бесстрастно констатировал Алонсо.

Мария вцепилась в края раковины и, опустив над ней голову, тяжело дышала.

– Если это ерунда, то какого чёрта ты надел её? – девушка искоса бросила взгляд на испанца.

– Я же тебе уже объяснил, – немного раздражённо ответил Торрес.

– И ты думаешь, я в это поверю? Прям вот настолько считаешь меня дурой?

– Я не считаю тебя дурой, просто…

– Хватит! – рявкнула Маша. – Не хочу больше ничего слушать. Мне всё понятно. Завтра я куплю билеты и улечу домой, а ты оставайся здесь гнить дальше вместе с прахом своей любимой Летисии в урне!

– Откуда ты знаешь про урну? – зло прищурился Алонсо.

Мария поняла, что в эмоциональном запале проговорилась и выдумывать оправдание уже бесполезно. Да и надо ли?

– Я была в комнате Летисии. Видела, что ты хранишь не только её вещи, косметику и духи, но и прах. Прямо в доме! А ещё меня считаешь ненормальной. Приехал контролировать на Ла-Тоха.

– Я же предупреждал, чтобы ты не заходила в спальню моей жены, – угрожающе процедил Торрес. Его глаза гневно сверкали. Ноздри раздувались. На шее вздулись артерии.

– Да. А я зашла. И что? Вот такая я невоспитанная, – съязвила Маша.

– Ну знаешь… Это уж слишком! – закричал испанец.

– Слишком, это когда ты трахаешь женщину несколько дней подряд, а потом целуешь портреты мёртвой жены и надеваешь обручальное кольцо. Да ещё имеешь наглость заявиться с ним на пальце, чтобы снова потрахаться.

– Мария, ты переходишь границы, – Алонсо понизил голос до зловещего шёпота и сжал кулаки так сильно, что захрустели суставы.

– И что с того? – ничуть не испугавшись, парировала Маша. Она находилась практически в состоянии аффекта и совершенно не замечала, насколько взбешён испанец. – Уже завтра я навсегда постараюсь избавить тебя от своего ужасного общества.

– Да неужели? – Торрес скривил губы в издевательской усмешке. – Вернёшься под крылышко к своему папочке? Логично, в сущности. Теперь-то тебе вообще нечего терять. Можешь смело раздвигать ноги перед каждым из его партнёров по бизнесу. И даже ртом обслуживать. У тебя это начало хорошо получаться.

Звук хлёсткой пощёчины гулким эхом отразился от стен ванной комнаты. Ладонь Марии красным пятном отпечаталась на худой смуглой щеке испанца.