Матриархия

- У меня все болит, - он показал крепкие зубы. Не желтые, а как будто тоже, с налетом пепла. - Кроме головы. И мозг работает четко. Знаешь, почти все предсказатели - шарлатаны. Они поют свою песню, а потом притягивают произошедшие события за уши. С тобой все иначе. Ты можешь моделировать события.

- У меня, правда, горит спина, - осторожно ответил я, и тоже облизал губы. В горле как-то вдруг сухо стало. В последний раз я пил дожедевую воду, сладковатую, с химическим привкусом, когда нас вытащили из грузовиков, и выстроили вдоль дороги. Тогда, когда застрелили «туберкулезника». - Откуда ты знаешь, что этот знак... горит?

- Ты на животе лежал, - дернул плечом Вениамин. - Майка задралась, да и... честно, заинтересовался я. Извини, - он отвел взгляд.

От этого я совсем уж почувстовал себя не в своей тарелке. Веня, конечно, нормальный мужик, башковитый. Но он что, рассматривал меня, пока я был в отключке?

- Они проступили четче, линии узора стали рельефными, - продолжал он. - И добавились новые. Я смог прочесть символ «в отражении - сила», но это сложно, потому что линии можно трактовать по-разному ,а я не такой уж знаток, - он стер крупные капли пота со лба. - И еще: «самое дорогое отдай врагу».

- Немного же там смысла, в этих узорах, - только и сказал я. - Вот дураки люди, а? Убивают зачем-то друг друга. А всего и надо, что оторвать у себя самое дорогое. Кстати, для большинства мужиков, самое дорогое это пенис. А вот...

- НЕ ПАЯСНИЧАЙ! - взревел Веня. И тогда я понял, что не в своей тарелке как раз ВЕНЯ. Крыша поехала.

Я всегда называл вещи своими именами.

- Вовсе и не шучу. Какому врагу? Что я должен отдать? Какое отражение?

- Ты должен взять самое ценное, что у тебя есть и отдать врагу. Ты должен использовать отражение... Ты рисуешь. Вот! - он сунул руку в карман, и я почему-то подумал, что он сейчас вытащит оттуда змею или гранату, или дохлую крысу. Но нет - он вытащил карандаш. Обычный, желтый, с розовой стеркой на конце.

- Откуда он у тебя? - улыбнулся я. - Мой карандаш... Точнее, похож на мой старый.

- Бери.

- Нет, где ты его нашел?

- Где нашел - там уж нет, - фыркнул Вениамин. - в твоем подсознании зашифрован ключ. Но ты сам не должен его увидеть. Слушай, ты не читал в детстве мифы и легенды древней греции? Минотавр, Персей, в частности?

- У тебя точно не болит голова? - я попробовал подушечкой большого пальца острие, повел по шероховатому дереву.

- Слушай... Вот твое главное оружие, - он кивнул на карандаш.

- Мамонта завалю, думаю, - протянул я. - Погоди, причем тут Геракл?

- Сейчас не время для шуток, - отмахнулся он. - Не про Геракла я говорю, а про Персея.

- И все-таки, что там со стигматом, - поморщился я, пытаясь дотянуться до того самого места, заветного - между лопаток. Больше всего горело как раз там, а ведь раньше выше поясницы не поднималось. Неужели и впрямь узор «вырос»? Собственно, горело и раньше, в предыдущие дни, но я как-то не особо обращал на это внимание. Да ведь и не заглянешь, на спину-то. В детстве, помню, пытался сцепить на спине руки, в замок - и то с трудом получалось. - Посмотришь еще? Может, считаешь какую-то дополнительную информацию? Моделирование какое-то...

- Дело не в этом. Королева - все равно, что эта тварь, медуза Горгона. Только обращает она в камень не людей, а их сознание. Она должна увидеть свое отражение, и только ты сможешь подставить ей «зеркало», понимаешь? Она должна обратить на себя свое влияние, Ром!

Завертелся ключ в замке. По спине сразу побежали мурашки, а кожу на спине прямо покалывало чувствительно.

На пороге возник жирдяй. Черная майка натянута поверх плотной куртки, которая топорщилась комками. На лице жирдяя бродила ухмылка, а на животе красовалась желтая рожа, с глазами-крестиками.

За спиной толстяка маячил тип, с сильно выдающейся вперед нижней челюстью, и тускло поблескивающим «калашом» в руках.

- Привет, ребятки, - кивнул он нам. - Как делишки?

- Лучше не бывает, - ответил я, все еще переваривая речь Вениамина. Что он имел в виду? Персей, Горгона... Не иначе, у него съехала крыша. Писатель то же еще, фантаст.

- Королева ждет тебя, - рожица на майке жирдяя как будто подмигнула. - Давай, на выход.

Я оглянулся на Вениамина. На спине продолжали гореть «иероглифы-стигматы».

Королева ждет. Ну, если ждет...

Когда мы шли по коридорам, в компании толстяка-фаната «Нирваны», и бугая с выпяченной челюстью, меня охватило дежа вю.

Все холоднее и холоднее, и сырость, сырость опять...

***

Оранжевые языки лизали небо, бензин тек по асфальту, и радужная лужа тут же вспыхнула. Айзек заслонился ладонью от зарева, пахнуло мазутом и гарью. Огонь порыкивал, схлестнувшись с ветром.

- Бред какой-то... - прошептал Пантелеев. - Всякое видал в жизни, но такое... От чего ж они с ума сходят?

Рамис что-то бормотал на своем, губы как резиновые, Сандро все посмеивался.

- А если бы в грузовике была наша малышка?

Айзек оглядел «командиров». Они и еще сейчас еще не все поняли. Людей собрали, это хорошо, но не понимают, что чем ближе...