Матриархия

- Меньше болтай. А если хочешь - иди. Я тебя к себе не привязал, можешь валить на все четыре стороны! - я зашагал прочь, на ходу отряхивая штаны. Почему-то вспомнил, в каком виде убежал из дому, тогда. Джинсам моим пришел кирдык, выбросил. А эти удобные штаны-хаки я снял с мертвеца.

И от этого мне стало вдруг холодно - по коже мороз продрал. Бросился бегом. К черту этого Рифата. Если он думает, что сможет выжить один, что ему никто не нужен - пусть попробует, удерживать не буду, но друзей предавать не стану.

Так я и бежал, бежал. Стало тяжело, в голове загудел пульс. Я обхватил ствол березки, съехал вниз. Надо немного передохнуть.

Мысли разбегаются как таракашки, спугнутые светом. Или вот как муравьи под ногами. Быстрые, резкие - не чета медлительным домашним. Крошки тащат, сухие палочки... У них есть своя «мать», Королева, которую нужно кормить... Помню, читал про муравьев, что у них социальный строй - все как у людей, короче. И есть муравьи-рабовладельцы. Они разоряют чужие муравейники, забирают яйца-личинки и выращивают себе рабов.

Меня этот факт поразил. Чего только не придумает природа. Так может и нынешние события - тоже не каприз, а переход на качественно новый уровень?

Поднялся. Костяшки сбил в кровь, оказывается, а боли даже нет. Ну, теперь идти... Вон, мелькает что-то за кустарниками и шелестит, вроде бы камыш.

Продрался сквозь колючки: в самом деле, озерцо. Значит, я бежал в правильном направлении, что удивительно.

Вдоль берега земля сухая, дождей же нет почти. А сегодня еще парит - душно. Камыши, камыши шелестят... Вспомнил, как пару раз с отцом ходил на рыбалку, мне лет восемь было. Сейчас бы я посидел с удочкой, а тогда мне показалось это дело шибко скучным. Так всегда и бывает: что имеем, не ценим, потерявши - плачем.

Тело покрывает панцирь пыли, с кровью и потом. Сейчас я бегу от самого себя, пытаюсь спасти жизнь, а для чего и сам не знаю. Инстинкты, все инстинкты.

Озеро мерцает. Спокойная, ровная гладь. Утки плавают, лягушки шныряют - прямо из-под ног прыгают. Камыш «с-с-с-ш-ш-с», и сразу по-малому охота.

Об Аньке я в последнее время думал все меньше. Странное чувство. Как будто я - уже не я. Да сейчас все вокруг обновленное, так скажем, и вряд ли изменения не затронули Аню.

Озеро я обогнул. Увидел поле, рыжее и засохшее. За последний месяц полива земля точно не видела.

Напороться на банду мародеров еще хуже, чем встретить женщин.

Может, не стоило оставлять Рифата вот так? Убежал как истеричка, а он там сейчас приходит в себя. Может быть уже идет прочь, может, возвращается обратно - в «городок».

Или же крадется за мной по пятам - с ножом. Горячая кровь.

Ни единой мысли - что дальше-то? Погнал напрямик через поле. Вот сейчас и заметят они. Меня же видно в голом поле, как тот стог сена. Прыгнуть бы в него, зарыться. Всегда мечтал в детстве, но в деревне ни разу не бывал, а в городе снопы не встречал. Если заметят - побегу назад. Вот и вся разведка.

Или окружат, а потом как в том кошмаре... Что там было во сне? Костры, капюшоны, щипцы...

Сухие колоски щекочут ноги даже сквозь штаны. Пригорочек, а вот и ворота, с драной сеткой.

Футбольная поляна.

Я замер. Теперь понял, как это - не верить собственным глазам.

Тут же рухнул, чтоб не увидели. Хотя они и не могли увидеть - сделал это чисто инстинктивно.

И затаился. Потом по-пластунски чуть отполз назад.

Нас послали, чтоб мы выяснили, что же делают бабы, что там они готовят. Выяснить численность и оснащенность - Архип так и сказал. Прямо Третья Мировая.

Если я вернусь назад и скажу ему, что именно делают бабы, он наверно сразу прошьет меня очередью.

Так я и лежал, не в силах подняться. Как раскисшая бумажка, ни рук, ни ног. Вялая масса.

Потом все-таки немного пришел в себя и пополз к краю пригорка. Футбольное поле, зеленая трава. Ворота широченные - 7, 32 метра, - знаю точно. Линий разметок нет, в штрафной площадке вытоптан неровный треугольник, а во вратарской - сплошняком желто-коричневая пыль.

Женщины. Сто, двести? Может, вся тысяча. Лежат вповалку и спят.

Я сначала наблюдал за ними сидя на карачках, потом выпрямился во весь рост. Они на самом деле спят? Не притворяются?

Так я глазел, и все сильнее захватывала иррациональность картинки. Сальвадору Дали такое и не снилось: «Прекрасные нимфы лежат вповалку на футбольном поле».

Бабки, девушки. Оборванные, грязные, худые и толстые. Некоторые так исхудали, что кожа висит складками. Одеты чересчур легко. В чем вышли тогда на улицы, в том и бродили: не мылись, понятное дело, и не меняли одежду. Если так пойдет и дальше, они просто-напросто перемерзнут, когда начнутся холода. Жмутся друг к дружке как гадюки, чтоб согреться.

Не хватает разве что храпа.

Надо спуститься вниз. Но нужно проверить... точно ли они спят. Потому что сейчас я и собственным глазам не верю.

Смахнул со лба пот.

На плечо мне опустилась рука. И тут же в груди разросся колючий ледяной комок, а желудок выпустил иглы.

- Они спят? - тихий голос, над самым ухом. Я развернулся.

- Ты еще... откуда?