Матрёнины пироги

— И думать не моги! Там не забава, а бой кровавый. Дома будешь сидеть, кашу варить.

— Какую кашу? Зачем?

— Пшённую! Завтра пшённики стряпать будем, так чтобы всё было готово!

— Мука на исходе. Змею запекать, так всё потратим, на пшённики горстки не останется.

— Ну, Мотря, ты простота! Тебе, что ни скажешь, ты всё за чистую монету принимаешь. В общем, из дома носа не высовывай, и чтобы каша к сроку было готова. Да смотри, пшено промой, как следует.

Матрёна гикнула, взмахнула метлой и исчезла в устье печи.

Казалось бы, какова ни будь печь, а с метлой промеж ног — не развернёшься, однако печь крякнула и выпустила Матрёну через трубу. Так-то не полагается ведьме среди дня по поднебесью летать, а пришлецам драконов приводить — полагается?

Мотря осталась одна. Кашу варить… Даже ногой топнула от обиды. Сама Матрёна, небось, не такую кашу заваривает, а её дома оставила.

Распустила волосы, скинула сарафан. Оглядела себя придирчиво. Коротка рубашка, днём в такой летать на виду всего народа — срамно. А и плевать! Дед Ефрем сказку баял про молодую ведьму Катьку Сорочку, так у неё рубашка ещё короче была, а охальничать да смехи над Катькой смеять, никто не смел.

Перепоясалась передником, выбрала скалку поздоровее. Нерешительно протянула руку за помелом. Какое выбрать? Лыковое постарее, поопытнее, а вересовое Мотря сама вязала, оно к руке ближе, да и не обшарпанное. Схватила вересовое и, зажмурясь, нырнула вслед за бабкой Матрёной.

Дневной свет ослепил в первое мгновение. Мотря ввинчивалась в небесную синь, что бурав в сосновое бревно. Красота несказуемая — дух захватывает! Не так часто выпадает ведьме случай безвозбранно летать среди бела дня на виду у целого города.

Опомнившись, Мотря приостановила подъём и огляделась. Город отсюда, почитай, не различим, только княжий терем сереет тесовой крышей, да вытоптанным квадратом темнеет базарная площадь. Заросшие муравой улочки и окружённые садами дома сливаются в одну зелёную купу — не поймёшь, город или роща. А вот сёла, по которым прошёл враг, выделялись чёрными проплешинами. Такие горелые пироги стряпает война.

Матрёну удалось найти не сразу, а если бы не вспышки драконьего пламени, то и вовсе бы не разглядеть. Старуха носилась над самым лесом, ловко уворачиваясь от драконов, впустую пыхающих огнём. Драконов было три, но один в первую же минуту остался без всадника и не столько гонялся за противницей, сколько впустую валил лес. То-то дёшевы дрова будут по осени!

Серьёзного перевеса не было ни у одной из сторон, но издалека, от лагеря Шайтан-Мурзы на помощь своим летел ещё один змей. Был он крупней собратьев, издали броня его казалась аспидно-чёрной. Чёрным было и одеяние драгуна, лишь золотая шапка сияла нестерпимой искрой. Вот на золотую шапку и нацелила Мотря свой удар. Она развернула помело и помчалась, обгоняя собственный визг.

Вряд ли драгун, именно так называют наездников на драконах, успел понять, что произошло. С налёта отоварить скалкой по темени, тут никакая шапка не спасёт. Драгун кувырнулся вниз, а поскольку сам летать не умел, то всей жизни ему оставалось полверсты до земли.

На этом Мотре надо было бы бросить одуревшего ящера, поспешить на помощь уставшей Матрёне, но безрассудная девчонка сделала свечку и грохнулась прямиком на спину огнедышащего зверя.

Дракон гневно вострубил и винтом ушёл в небо.

Удержаться на спине взбесившегося чудовища почти невозможно. Драгунов учат этому искусству годами. Тут нужна могучая сила и невероятная ловкость. Сорвёшься со спины, шипастый хвост изрубит в мясную начинку, как Матрёне вовек не измолоть. Ловкости Мотре было не занимать, а вот силы, что у мыши-амбарницы, потому управлять драконом, сидя в принайтовленном креслице, Мотря и не пыталась. Шея у дракона гибкая, как и положено змее; на кресле сидючи, можно на зуб попасть, если не удержишь стальные поводья. Сколько тесто ни меси, а на такую работу силы не накопишь. Тут не пирожницей надо быть, а кожемякой.

И всё же Мотря сдаваться не собиралась. Она вскочила на самый змеиный загривок и что есть мочи шмякнула скалкой:

— На, тварь!

Скалка переломилась. Змея, кажется, и не заметила удара.

Мотря взмахнула помелом и, забыв, что нужно оно для полёта, а не для драки, принялась охаживать огнедышащее чудовище вдоль ушей, по носу и, вообще, куда попадя. Колючие можжевеловые ветки не много вреда могли нанести бронированной морде, но Мотря продолжала лупцевать несущегося дракона.

— Вот тебе! Вот… Тва-арь!..

* * *

Первого драгуна Матрёна сбила, пользуясь тем, что никто не ожидал нападения. Налетела, что ястреб на цыплят, тюкнула недруга по макушке, он и закувыркался на землю, собирать свои косточки. Двое уцелевших такого уже не позволяли. Они методично теснили старую ведьму, прикрывая друг друга и стараясь зажать Матрёну в тиски. Покуда Матрёне удавалось уйти от ударов и жгучего пламени, но долго так продолжаться не могло. Прижмут к земле, тут тебе и крышка — большая, крылатая, огнедышащая.