Матрица или триады Белого Лотоса

"Делюков посадил меня и Саню-"вольного стрелка" в кузов уазика, в кабину залез сам с нашим лесничим-пьяницей Шевченко, который и таракана за свою жизнь не убил, и мы поехали "на мероприятие", в "показухе" - Делюков спец, проявляет невиданный энтузиазм. В лесу у слияния Канхезы с Сяухой, машина въехала на территорию пионерлагеря, остановилась у домика сторожа. Выходит растрепанный чубастый парень, он проводил время со своей подругой поварихой, и только трусы успел надеть, а тут машина вооруженных до зубов лесников. Делюков ему говорит, что приехал расстреливать собак, они якобы бегают стаей в заповедник и грызут оленей. "Стреляй! - истерично кричит нам с Саней, - в собаку". А у меня карабин, и патроны подотчетные, я его даже с плеча не снял. Собака привязана в будке на простую веревку. "Не дам!" - кричит повариха, и как "якобинка на баррикадах в Париже" пышной грудью идет на Делюкова. Шевченко испуганно помалкивает, он не выносит громких скандалов, мы то никто не знали, куда нас везут. Делюкову из сторожки испуганные любовники вытаскивают телефон, и он звонит с сердитым видом прокурору поселка. Где вся его лесть в голосе? - Звучит гневный звенящий глас Правды! Потом передает телефон сторожу, тот испуганно кивает в трубку. Откуда у Делюкова такая ненависть к собакам - не понятно. Сам похож на кота, такой же кругленький и мордастый. Достал "макарова", но стрелять не стал, машет им перед лицом сторожа, а тот стоит перед ним в майке и семейных трусах, пожимает могучие, в рыжих веснушках, плечи. Делюков говорит лесничему - "У меня патронов мало, дай твои". Вставил чужую обойму, схватил собаку за загривок, собака на всех кидается - чувствует, зачем приехали, - а его не трогает. Стреляет в затылок, а потом еще один выстрел, в бок. Бросили труп в кузов машины, и по пути Делюков затащил его в кусты у дороги. Проходит неделя, иду я как-то этой дорогой, слышу - воет, - подхожу, лежит на боку обездвиженная собака, смотрит на меня одним безумным глазом, вместо другого гниющая рана, и пытается злобно на меня рычать, оружия при мне не было, а ножом кончить ее мучения я не смог. Пришел в контору, сидит Валера Делюков, я ему говорю - "Что же ты собаку не дострелял, - лежит, мучается". А он спокойно мне отвечает - "Обязательно поеду сегодня и добью, правильно, зачем собаке мучиться". Прошла еще неделя, иду той же дорогой, дай, думаю, посмотрю. Подхожу, а ...собака живая! Только уже молчит, сгнила голова наполовину, и шерсть мокрая и повылазила клочьями вокруг черной раны в боку, в которой черви копошатся, сквозь гной на меня смотрит плачущий глаз. И опять я не смог ее добить. Прихожу в контору, сидит Делюков. Я ему - про собаку, а он отвечает "забыл", - мол, - "но сегодня, если хочешь, то поехали, сейчас же, вместе". Прошла еще неделя, иду той же дорогой, свернул посмотреть. В ямке собаки нет, нашел труп в заводи реки, - Делюков пожалел патрон, утопил страдальца!".

Поднялись рано, едва забрезжил красный рассвет над сопками.

Быстро нашли новый след, он вел в ложбину в колючие заросли ельника, где разделились, - Витус пошел верхом, Василий с собаками низом, не упуская из виду друг друга.

В полной тишине неожиданно из низенького кустарника взметнулась снежная пыль, и до этого невидимый секач бросился в сторону Витуса вверх по склону, пустому и открытому, только редкие тонкие стволики дуба отделяли их. Прицельный выстрел на мгновение сбил его на колени, но он не дал сделать второй, если бы не Лада, выскочившая из кустов и цапнувшая кабана за ляжку, он точно бы сбил стрелка. Кабан коротко крутанулся и собака, взвизгнув, отлетела в сторону, а Витус, сделав шаг за стволик дубка, с бедра выстрелил ему в бок. Тяжелая туша рухнула, зарывшись в снег клинообразным рылом в полутора метрах от Витуса. Выскочившему снизу кабелю и взмокшему Василию осталось только наблюдать, как тускнеют глаза зверя, и затихает его предсмертный, какой-то поросячий, детский хрип, пасть со страшными клыками медленно клокочет, раскрывается, обнажая десна и коренные зубы. Лада зализывает рассеченную слегка рану на внутренней стороне своей ляжки, - "Да, достанется нам от Шапошникова, попортили шкуру".