Матрица или триады Белого Лотоса

Дай власть и ты увидишь, как человек хочет перепрыгнуть через свою голову. Сколько ртов, орущих о себе. Власть над человеком не твоя компетенция, ее еще должен подтвердить тот, над кем ты хочешь иметь власть. А у меня нет никакого желания выслушивать его наставления. Слишком он переигрывает со своим предназначением начальника.

К 1 сентября пацаны окончательно покинули пасеку.

А в октябре, так и не выехав на кочевку со своей уже сложившейся пасекой, выровненной и готовой к зимовке, остался я окончательно один.

Тень от ясеня бродит по земле и крыше веранды. С крыльца видно просветленный лес и открывшаяся по краю долины линия сопок, с зелеными шапками кедрачей по вершинам. Сижу на высоких деревянных ступеньках, вынес чашку с чаем из комнаты, потягиваю напиток, и смотрю в осень. В высоком пустынном небе видны далекие вороны, парящие над долиной, лес обезлюдел, и скорее, до следующего года. Еще будут наезжать из города запоздалые любители природы, но в опустошенном лесу им уже делать нечего. После воскресных выходных, когда долина была наполнена голосами людей, стрекотом мотоциклов и нудно гудящими в лесу моторами машин по дороге, там, где висели яркие гроздья ягод лимонника по берегам реки - полный разор. Лес неряшливый, папоротник потоптан, лианы оборваны и обвисли, вывернутыми плетями, нет величественного строгого порядка в природе, взрыты многочисленными ногами опавшие листья на длинных звериных тропах по склонам сопок.

Пустота комнаты, со свежевыбеленными известью стенами и потолком, с теплой печью в середине, бережет уютную тишину и мой сосредоточенный покой.

Когда дом становится клеткой после отъезда очередных гостей, омраченных жизнью и заботами, ухожу я в сопки и брожу по пустынным склонам среди деревьев, просвечиваемых солнцем до корней, продираюсь на гребни сквозь орешник, пригибаясь под лианами кишмиша в сумрачных распадках. Или выхожу к сырости лесного ключа и бреду вверх по руслу, распугивая уже взрослые выводки рябчиков с прибрежных кустов. Переворачиваю в холодной воде камни в поисках ручейников. Всматриваюсь в тугие струи воды бегущие по темной гальке среди мшелых камней в поисках быстрой рыбы, и нахожу их стоящими под утесами в темных ямах. Не торопясь, срезаю длинную ровную ветку, очищаю от листьев и привязываю к ней леску с крючком, намотанною до этого на коробок спичек. Рыбалка в тайге не угнетает своей неподвижностью, все время передвигаешься по руслу. Когда прошлые заботы, как зудящий мотив надоедливой мелодии, отступают, возвращаюсь назад, к своему одиночеству.

Долина

Долина эта начиналась с развилки дорог, асфальтированная - шла к Большому Камню и "Техасу", в одном была База Тихоокеанского флота, в другом - судоремонтный завод "Звезда" для ядреных подводных лодок, а гравийка пылила желтой дресвой в жарком воздухе в глубь сопок. На перекрестке у столба, обозначающего остановку для автобусов, стоял белобрысый парень с красным лицом, большими голубыми глазами и бычьей шеей, не умещавшейся в ворот выцветшей энцефалитки, его скудный рюкзачок лежал на брошенной бетонной плите у края дороги.

Витус смотрел в голубое бездонное небо, говорящее ему не о красоте, а о близости побережья. Одиночество нарушил рейсовый автобус с юга, выбросивший сошедших с высокой подножки мужчину и женщину на асфальт, дверь в тишине захлопнулась, и он ушел в сторону Шкотова. Они не торопясь, подошли к маршрутному столбу, остановились в стороне. Мужчине лет за тридцать - он, поставив тяжелую сумку, быстрым неуловимым взглядом посмотрел на парня, присел на корточки и закурил, что-то в этом движении напомнило поведение зека, она - молодая, почти девчонка, поправив яркий платок на голове, молча отвернулась в сторону ушедшего на запад автобуса. Все ждали попутку в Долину.

Первой свернула с Находкинской трассы легковая машина, старенький "москвич", затормозивший у попутчиков, без лишних слов те забрались в нее, загрузив на сиденье тяжелую сумку, и Витус снова остался в одиночестве. Давно начались его странствия в пространстве тайги, кажущиеся бесконечными.

Со склона от дороги, вдалеке видна у гряды высоких сопок, как стена отгораживающих долину от ветров с залива, река Цимухэ. Она петляла среди лугов и пышного редколесья. Собственно Цимухой можно было назвать две реки: Цимуху, что текла со стороны Даубихэ-Улахинского плато, в переводе с манчжурского переводится как "тысячи сражений", нависающего над долиной, называли Нижней, и Верхнею Цимухой - текущую от далекого таежного хребта, за которым находилась благословенная Сучанская долина, с ее шахтерским городом Сучаном и Находкой, торговыми воротами Приморья. У горлышка долины Нижней Цимухи находится живописная пасека на берегу реки, крутые сопки здесь подступают с севера. По долине Верхней Цимухэ на Сергеевский перевал расположены деревни последовательно: Новороссия, Центральная, Новомосква.