Матрос с «Бремена»

— Ладно, сегодня вечером свожу тебя в кино, — смирился Эдди.

— Не хочу я никакого кино! Я хочу в Канзас-Сити! — И Эрлайн, с размаху бросившись на кровать вниз лицом, вновь громко зарыдала. — Все, попала в ловушку! В капкан! — кричала она. — Ты меня не любишь! Ты не отпускаешь меня к родным, которые меня любят! К моей дорогой мамочке! Мамочка!.. Мамочка!..

Эдди устало прикрыл глаза.

— Почему же? Я люблю тебя! — искренне проговорил он. — Клянусь перед Богом!

— Только слова! — Ее было плохо слышно, так как она уткнулась головой в подушку… — А ты докажи на деле! Докажи! Никогда в жизни не встречала такого скупердяя, как ты… Ну-ка, докажи, что любишь меня! — Неизбывная безнадежность пронизывала ее слова.

Эдди подошел к ней, нагнулся и поцеловал. Она, тряхнув головой, резко оттолкнула его и зашлась в слезах, как до глубины души обиженный ребенок. Из соседней комнаты, где спал малыш, тоже донесся рев.

Эдди приблизился к окну, посмотрел на мирную Бруклин-стрит, на ряды деревьев у тротуаров, на маленьких мальчиков и девочек, носившихся на роликовых коньках.

— Ладно, — согласился он, — я позвоню Блачеру.

Эрлайн тут же перестала плакать, зато ребенок в соседней комнате теперь орал.

— Постараюсь уговорить его на двенадцать сотен, — размышлял Эдди. — Съездишь в свой дорогой Канзас-Сити. Ну, теперь ты довольна?

Эрлайн сразу села и энергично закивала головой.

— Сейчас же напишу мамочке!

— Сходи, погуляй с ребенком! — попросил Эдди. — А я немного сосну.

— Конечно, — тут же подчинилась Эрлайн и немедленно принялась прихорашиваться перед зеркалом. — О чем разговор, Эдди?

Муж ее, сняв туфли, снова улегся и приступил к накоплению новой внутренней энергии.

Помощник шерифа

Макомбер сидел на вращающемся стуле, засунув ноги в корзину для мусора, — слишком полный мужчина, он не мог высоко задрать их, положив на крышку стола.

Глаза его не отрывались от плакатика на противоположной стене: на нем довольно крупными буквами было напечатано: «Разыскивается совершивший убийство Уолтер Купер. Вознаграждение за поимку четыреста долларов». Иногда он целую неделю, все семь дней, сидел на своем месте, постоянно глядя в одну и ту же точку — туда, где виднелась строка «четыреста долларов», — и выходил из своего кабинета, только чтобы перекусить, или пообедать, или домой, чтобы поспать ночью, часов так около десяти.

Макомбер, третий помощник шерифа, постоянно торчал в своем офисе: ему ужасно не хотелось возвращаться домой и встречаться с женой. После полудня приходил второй помощник шерифа и тоже садился напротив стены, внимательно разглядывая строчку «четыреста долларов».

— Я вот здесь прочитал в газетах, — начал Макомбер, чувствуя, как крупные капли пота с шеи проникают под воротник рубашки, — что в штате Нью-Мексико самый здоровый климат в мире. Ты только посмотри, как я потею. Ну какой же он здоровый!

— Ты ужасно толстый, черт бы тебя побрал. — Взор второго помощника шерифа был прикован к притягательной строчке «четыреста долларов». — Ну и чего же ты хочешь?

— Такая жара, что хоть жарь на солнце яичницу. — Макомбер бросил быстрый взгляд на пылающую жарким солнечным светом улицу. — Мне нужен отпуск. Тебе тоже. Всем пора в отпуск. — И устало выпростал пистолет в кобуре оттуда, где он увяз в мощной жировой прослойке. — Почему бы этому Уолтеру Куперу не войти к нам вот сейчас в эту минуту? И ведь не приходит же это ему в голову!

Зазвонил телефон, Макомбер снял трубку; послушал, ответил:

— Понятно, да, но шериф сейчас решил вздремнуть. Я все ему передам, гудбай! — И медленно положил трубку на рычаг; что-то мелькнуло в его глазах. — Звонили из Лос-Анджелеса, — объяснил он. — Поймали Брисбейна; посадили в местную тюрьму.

— Получит лет пятнадцать, не меньше, — предположил второй помощник. — Его сообщник тоже такой срок заработал. Теперь им вдвоем не так скучно сидеть будет.

— Ну, это мое дело. — Макомбер медленно надевал шляпу. — Я первым заглянул в товарный вагон, когда они забрались в него. — У двери обернулся. — Кому-то надо поехать в Лос-Анджелес — забрать Брисбейна и доставить его сюда. По-моему, это должен сделать я. Что скажешь?

— Конечно, ты, кто же еще? — согласился второй помощник шерифа. — Какое заманчивое путешествие! Голливуд! Девчонки там, в Голливуде, первый класс. — Он в задумчивости покачивал головой. — Недурно бы повеселиться в этом городе.

Макомбер не торопясь шел к дому шерифа — ну и жарища, неважно он ее переносит, — думая о соблазнительном, веселом Голливуде. Осторожно, ловко нес свое крупное тело, весом не менее, пожалуй, двухсот сорока фунтов, и внимательно поглядывал по сторонам.

— Ах, ради Бога, не надо! — воскликнул шериф, когда Макомбер рассказал ему о Брисбейне. Сам он еще до конца не проснулся: сидел на краю дивана, где еще минуту назад лежал без обуви после сытного ланча, с расстегнутыми пуговицами на ширинке. — Мы же признали подсудимого по этому делу виновным.

— Брисбейн — хорошо всем известный преступник, не забывайте, — напомнил Макомбер. — Проник в товарный вагон с целью хищения.