Матрос с «Бремена»

На какую-то долю секунды довольная улыбка озарила лицо Джоя; потом он вдруг все вспомнил. Делая глотательные движения, попробовал избавиться от страшной сухости во рту. В ушах звенел неистовый рев взорвавшейся негодованием толпы. Джой бросил взгляд на свой угол: как раз в это мгновение Дженсел повернулся к нему спиной; так и сидел, не глядя на ринг, закрыв лицо руками. Посмотрел на угол Рокки: Мак-Элмон прямо-таки зашелся в истерике — в отчаянии подпрыгивал, барабанил обоими кулаками по своей шляпе и визжал, что было сил:

— Рокки! Ну-ка, вставай, Рокки! Вставай или я набью всю твою требуху свинцом! Рокки, ты меня слышишь?!

За спиной Мак-Элмона Джой видел Пайка и Пертроскаша: стоят на своих креслах, посылают ему милые улыбки, с большим интересом за ним наблюдают, не вытаскивая рук из-под мышек.

— Рокки! — хрипло прошептал Джой, при счете рефери «пять». — Старина Рокки, вставай! Рокки! Ради Бога, вставай! Прошу тебя. Пожалуйста… — Вспомнил о тысяче долларов, и слезы навернулись у него на глазах. — Рокки!.. — всхлипывал он, наполовину опустившись на колени в своем углу.

Судья произнес «семь».

— Рокки, вставай, ради любви к Богу нашему!..

Рокки, перевернувшись, встал на одно колено. Джой закрыл глаза, чтобы не видеть этой страшной картины. Когда он их открыл, то увидел перед собой Рокки. Тот еле стоял, сильно шатаясь из стороны в сторону. Из груди у Джоя вырвался короткий вздох, с губ слетела молниеносная благодарственная молитва, и он через весь ринг бросился к Рокки, понимая всю серьезность сложившейся ситуации. Было противно, но, схватив рукой за шею, он пытался его поддержать. Но даже с поддержкой Рокки продолжал «плыть». Просунув руки ему под мышки, Джой делал вид, будто предпринимает невероятные усилия, чтобы освободить их из «зажима» противника.

— Держись, Рокки! — хрипло прошептал он, поддерживая отключившегося боксера. — Напряги мышцы ног! Держи ровно колени! Ну, все в порядке?.. Ну, Рокки! Скажи наконец: все в порядке, да? Отвечай же, Рокки! Прошу тебя, да скажи хоть слово!

Но Рокки молчал, лишь висел на Джое; блеск в его глазах потух, руки висели как плети, и теперь Джою приходилось вести с ним бой одному.

Прозвучал гонг. Джой все удерживал Рокки на ногах, покуда к ним не подбежал Мак-Элмон и не потащил его к углу. Рефери косо поглядывал на Джоя, а тот хладнокровно направился в свой угол.

— Очень милый, интересный раунд, — подытожил рефери. — Да, сэр?

— Да. — Джой опустился на табурет. — Эй, мистер Дженсел! — позвал он менеджера.

Дженсел впервые с середины этого раунда повернулся лицом к рингу. Двигаясь как глубокий старик, вскарабкался по деревянным ступенькам помоста и машинально стал обрабатывать своего боксера, шипя при этом:

— А теперь объясни мне — о чем ты там думал? О чем, я тебя спрашиваю?

— Да во всем виноват этот Рокки, — устало оправдывался Джой. — У него в голове мозгов, как у оленя в упряжке чукчи. Все время лез на рожон, наседал. Расквасил мне нос — я, наверное, не меньше кварты крови потерял. Ну и ударил его, чтоб научился уважать соперника.

— Да, понимаю, — проворчал Дженсел. — Это было прекрасно. Считай, что здесь, в Филадельфии, нас уже наполовину закопали.

— Но ведь я не сильно, — оправдывался Джой. — Обычный, точно рассчитанный удар средней силы. У него подбородок как у кинозвезды, как у Мины Лой. Ему бы не заниматься нашим бизнесом, а обслуживать покупателей в магазине. Или на молочной ферме работать — масло сбивать, яйца подсчитывать…

— Послушай, сделай мне личное одолжение! — не слушал его Дженсел. — Будь настолько добр, постарайся продержать его следующие три раунда! Обходись с ним поделикатнее. Не стану я наслаждаться этим зрелищем, посижу-ка лучше в раздевалке. — И удалился.

Джой вышел на ринг и стал наносить сильные удары по дрожащим локтям Рокки. Присоединившись через пятнадцать минут к менеджеру в раздевалке, он без сил лег на массажный стол.

— Ну что? — обеспокоенный Дженсел не поднимал головы.

— Все в порядке, — хрипло отозвался Джой. — Мы выиграли. Я провозился с ним, как с маленьким ребенком, целых девять минут: качал его на руках, как девятимесячную малютку. Такой он, этот Рокки. Стоит его как следует ударить разок — выходит из строя года на три. Мне еще никогда в жизни не приходилось так работать, даже тогда, когда я делал резину из каучука в Акроне, в Огайо.

— Кто-нибудь догадался? — спросил Дженсел.

— Слава Богу, мы в Филадельфии, — ответил Джой. — Они здесь ничего не замечают — ведь война еще не закончена. Вон, слышишь: до сих пор все стоят на своих местах и вопят во всю силу легких: «Ах, Рокки! Какой ты молодец, Рокки!» Потому что он проявил смелость и отвагу и все же выстоял в этом бою. Боже мой! Представляешь, каждую минуту мне приходилось бить его по коленкам, чтоб они под ним не подкашивались, — только чтоб стоял, не падал!

Дженсел вздохнул.

— Ну, что ж, в результате мы заработали кучу денег.

— Да, — бесстрастно, без особой радости констатировал Джой.

— Послушай, Джой, я хочу угостить тебя хорошим обедом — за полтора доллара.