Матрос Специального Назначения

Я вяло полистал „Комсомолку“, нашёл интересную статью какого-то корреспондента Филинова, разоблачавшего молодежную группу „Ласковый Май“ и с удовольствием погрузился в чтение. Старшему лейтенанту надоело с нами возиться, он собрал газеты и заговорщицким шёпотом сообщил нам, что по территории части гуляют слухи, что в каком-то из подразделений устроен подпольный просмотр видеофильмов и, если кто-то что знает — пусть сообщит ему.

Вот, блин! Я же активный комсомолец, но что-то мне совсем неохота идти и докладывать. Я бы с большим удовольствием сходил на фильм „Кровавый спорт“, про который мне намекнул мичман со столярного цеха. Может стоит рассказать мичману? Хотя он наверно и так знает, что им интересуются офицеры-политработники. Странно, что им особисты еще не заинтересовались. Плохо будет, если подпольный видеосалон прикроют.

Но где же достать пару рублей на субботний видеосеанс?

Вечером перед отбоем Федос рассказал, что командир поставил ему задачу принять у Маркова всё имущество группы и баталерку. Причём не упрашивал и не расспрашивал — просто приказал. Мичман Марков уже был в курсе и сложившимися обстоятельствами ничуть не печалился. По штату он оставался в составе группы, но теперь будет работать где-то в распоряжении помпотыла командира разведпункта. Неплохо, однако, для столь молодого мичмана. Теперь старшина второй статьи Федосов исполнял обязанности заместителя командира и заведовал всеми хозяйственными и обеспеченскими вопросами в нашем подразделении. Ответственность для старшины первогодка — немаленькая. Буду надеяться, что Алексан Палыч Федосов теперь не зазнается. Я, уже мысленно облизнувшись, представлял как мы вечером пьём чай в баталерке и слушаем наш группный магнитофон и с блеском придумываем офигительный план проведения занятия, от которого Поповских приходит в дикий восторг и дарит нам по рублю, чтобы мы смогли просмотреть фильм „Кровавый спорт“. Ага, как же, размечтался. После ужина, в личное время, мы с Федосом считали форменки, робы, бескозырки, РД-54, МГ, какие-то веревки, карабины и прочие элементы военного снаряжения.

— Зырь, — пыхтел Федос, — потрясая какой-то толстенной книжкой, — это типа книга учёта движения материального имущества в группе, во! Вот только не пойму, Поп сказал, что надо сверяться еще с ротной книгой! А еще сказал — тщательно проверить форму двадцать шесть! Ты не в курсе, что это за форма такая?

— Ну, наверно, какая-нибудь форма для особых задач… сколько комплектов этой формы должно быть? давай на верхних полках посмотрим.

— Каплейт сказал проверить форму двадцать шесть, а сколько этих форм — ни хрена не сказал. Я, так подозреваю, должно быть на всю группу — двенадцать комплектов.

— Слушай, мы уже все пересчитали и на бумажку переписали, у нас каждой формы по комплекту, а бескозырок так вообще на всю роту хватит. Но двадцать шестая — я в глаза такой не видел! надо у „годков“ узнать, как она выглядит.

— Точно! пойдём к Михелю, ротному баталеру. Он поди знает, что это такое.

Михей — вальяжный матрос, готовившийся к „сходу“, сидел в ротной баталерке безвылазно. Его даже на построениях и проверках не было заметно. Старшина роты, старший мичман Аничков, выдрессировал его до такой степени, что после некоторого промежутка времени мог даже не обращать внимание на ведение ротного хозяйства. Матрос Михель Михаил Михайлович, знал буквально всё: как проводить сверки в тыловых службах, какие ящики должны быть в ротной учебно-материальной базе, как списывать боеприпасы и другое имущество. Замена белья, получение формы на складах, выдача в группы шмоток и белья — всё это лежало на его плечах.

На разведпункте действовала система группных баталерок. Сперва имущество выдавалось в роты, а потом выдавалось в группы. Наверное, это было обусловлено тем, что группа может работать как самостоятельная боевая единица. Поэтому форма, снаряжение, запас сухих пайков хранился в каждой группе отдельно. Уже служа в офицерских должностях, я сообразил, что это была очень хорошо продуманная система. Ведь иногда мы замечали на построении, что в строю нет одной-двух разведгрупп. Когда и куда они убыли, знал только один командир группы и вышестоящее начальство. Даже командир роты мог не знать. Да и доподготовку групп к выполнению учебной или боевой задачи было проводить намного проще. Все имущество под рукой, закрыли группу в кубрике, возле дверей выставили часового и всё — пожалуйста. Размеры кубрика вполне позволяют и макет местности поставить, и карты развесить, поставить столы для чистки оружия, а у входа в кубрик, справа у двери, у самого комингса — торчит телефонная розетка. Всё это я осознал намного позже и урывками, переходя от одного периода службы к другому, из должности в должность.