Матросы «гасят» дикарей

Глеб уже катился к левому борту, машинально подмечая, что для обеих партий происходящее откровением не стало. Рулевые на капитанском мостике дружно присели, Саймон уже отвечал из пулемета короткими очередями. Ковыляли по-утиному, волоча за собой винтовки, Кенни и Становой. Платов по-пластунски полз на нос, уже предпринимал попытки высунуться, но так, чтобы не подхватить шальную пулю.

– К бою! – проорал Мэрлок, отлетая к правому борту. – Стоп-машина!

– Слышь, командир! – возмутился Семен, пригибая голову, над которой периодически посвистывали пули, – во-первых, в нас стреляют из автоматов Калашникова, но что-то мне подсказывает, что это не наши бравые морские пехотинцы! Во-вторых, у нас теперь двоевластие? Вы бы договорились с Мэрлоком, кто будет командовать, а?

Скажем, он командир, а ты комиссар! Он будет командовать нами, а ты – им! Вот черт… – Пули замолотили в борт, вырывая куски обшивки, и Семену пришлось отпрянуть, потому что это реально было страшно и опасно.

Они догнали тех, за кем гнались! Открытый участок, метров двести до новой излучины, уносящейся вправо. Высокие глинистые берега, заросшие клочковатой, неопрятной растительностью. За косогором – непролазные джунгли. Засаду им устроили на «троечку», в противном случае пришлось бы совсем тяжко. Огонь вели с одного направления от излучины. Просматривался мыс, он спускался к воде, весь спуск зарос пальмовой порослью, за этими зарослями и притаился барк. Виднелась лишь кормовая часть, неуклюжая, вырубленная из дерева, широкая и с высоким бортом, за которым можно было безнаказанно прятаться. Вся остальная часть посудины находилась за излучиной. По палубе кто-то бегал, покачивалась просевшая корма. Стреляли пятеро или четверо, судя по огонькам. Отнюдь не снайперы, пули летели куда угодно, крошили носовую обшивку, выли над головами, ударялись в рубку, но ломать там снаружи было нечего, поскольку все было сломано. Было ясно: бандиты подозревали, что за ними погонятся, но уверенности не испытывали. Их судно не справлялось с задачей, старая посудина, к тому же перегруженная народом и с изношенным мотором. В какой-то миг рэсколы почувствовали, что их настигают, приняли решение ударить из засады, используя фактор внезапности. Располагай они временем, догадались бы высадить людей и рассредоточить их по обрыву, откуда расстреливать команду катера можно легко и непринужденно…

Двигатель продолжал работать, но катер застопорил ход. Глеб, перевернувшись на бок, семафорил Антоновичу: прижать катер к берегу, пока его не начало сносить назад!

Покалеченное судно разворачивало нос, оно уже почти уперлось форштевнем в глыбы у кромки воды, а ветви деревьев лезли на палубу, хватали спецназовцев за одежду.

Стреляли трое – Саймон, Платов и Глеб, остальные корчились где-то сзади, считая себя в действующем резерве. С их позиции противник уже не просматривался. И смысла лезть на рожон не было совершенно, польза от этой перестрелки была нулевая. Внезапно закричал Кенни, он запутался в ветвях, которые, как живые, хватали его за майку. А рулевому показалось, что судно может удариться о берег, он стал крутить штурвал влево. Кенни не удержался, палуба умчалась из-под ног, он замахал руками, выронил винтовку и перевалился через борт, успев в последний момент схватиться за него обеими руками.

Судно находилось в непосредственной близости от залива, где был крокодил. Берег от правого борта отделял пятиметровый участок реки. И Антонович, бледный от напряжения, уже сигнализировал сверху – серьезная опасность! Рядом с ним подпрыгивал эмоциональный Карденос, жестикулировал, что-то орал. Клацнув зубами, Семен отшвырнул винтовку, подскочил и, перегнувшись через борт, принялся за шиворот вытаскивать блондина. Оба хрипели, упирались, изрыгали проклятья, каждый на своем языке. В машинном отделении творилось что-то незапланированное.

Двигатель вдруг начал работать с перебоями, вздрагивал, кашлял, и тут посудину затрясла лихорадка. Семен не удержался, его поза и без того была сомнительна в плане устойчивости. Он вывалился за борт, оба полетели в воду. Просто замечательно!

И на фоне этого кошмара продолжали палить бандиты, огрызался Саймон, радостно выкрикнув, что он, кажется, в кого-то попал. А Антонович, озираясь, уже конкретно проводил большим пальцем по горлу и закатывал глаза. Одно утешение – все, что находилось по правому борту, было недосягаемо для противника. Бандиты могли обстреливать лишь нос катера, что они и делали с самозабвением. Люди столпились на правом борту. Глеб, коммандер, Становой с ужасом смотрели, как бултыхаются в воде их товарищи, а из бухты с приличной скоростью плывет здоровенный крокодил. Кенни цеплялся за борт, задыхался, кашлял и багровел.

Семен вразмашку подался к берегу, уткнулся в глиняную глыбу, заорал с возмущением в голосе:

– Мужики, я не люблю крокодилов!.. – Он и дальше о чем-то взывал, но люди уже открыли огонь.