Матросы «гасят» дикарей

– Уходите, как хотите, нас это не касается. Если не получится, то не взыщите. Проваливайте, Дымов, чего вы на меня так смотрите?.. – Он не выдержал устремленного на него взгляда, отвернулся.

Глеб кинулся к девушкам. Те уже все поняли, прижались друг к дружке, что-то бормотали: как же, адреса, телефоны, пароли, явки…

– Катюша, поднимайся, – схватил он девушку за руку. – Ты же смышленая, все понимаешь. Не забывай, что ты являешься военнослужащей Российской армии, статью за дезертирство еще не отменили, и если хочешь что-то изменить в своей жизни, то делать это надо не здесь и не сейчас. Пошли, Катюша, пошли, наберись терпения и мужества. И не вздумай мне говорить, что не умеешь плавать… – Он грубо отрывал ее от Барбары, девушки обливались слезами, что-то лопотали, а ему было до одури неловко – такое ощущение, что разлучает семью…

Сумерки уже сгущались, когда пятеро спрыгнули с кормы и под водой поплыли к левому берегу, загроможденному глиняными булыжниками. Река в этом месте шириной не впечатляла, проплыть под водой мог бы и человек, незнакомый с ремеслом боевых пловцов. Они карабкались на обрыв – и с катера, вследствие пересеченной местности, их видеть не могли. Темнело стремительно, на обоих суднах зажглись сигнальные фонари. Спецназовцы и примкнувшее к ним существо женского пола, у которого разум возобладал над рассудком, крались краем джунглей вдоль реки. Пролетели пять минут, морские пехотинцы стрелять не стали – резонно догадывались, что на катере могут быть их люди. Выждали еще немного, а потом от катера отошла надувная лодка с мотором, набитая морпехами, устремилась к застывшему посреди стремнины катеру.

А люди уже проявлялись из леса позади посудины – там могли остаться лишь несколько человек, главным образом команда. Входили в воду, плыли, стараясь не плескаться. Времени в обрез – считаные минуты. На покинутом ими катере уже шумели люди. Глеб первым вскарабкался на корму, помог теряющим мобильность Становому и Платову. Невзрачные тени расползались по палубе. Девушку оставили на корме, остальные приступили к импровизированной операции. Мерцало вооруженное тело в узком проеме между бортом и надстройкой. Человек смотрел вперед. Глеб бесшумно подкрался сзади, легонько придушил, опустил на палубу.

– Тихо, парень, тихо… Сколько вас осталось на судне?

– Трое… – прохрипел истязаемый. – Все ушли… Один остался в машинном отделении, и еще капитан на мостике…

– Спасибо, друг. Ты поспи немного, ладно? – Глеб еще немного надавил на шею, аккуратно уложил заснувшего, избавил его от излишков оружия. Махнул рукой, и Антонович на цыпочках устремился на капитанский мостик, а Платов заковылял в машинное отделение. Уж разберутся, что убивать уже не надо, и светиться яркими физиономиями тоже нежелательно…

«Солдаты будущего» не сразу поняли, что их нагрели. Элегантный катер вдруг начал пятиться в расширяющееся устье, разворачиваться. Пока сообразили, он уже показал корму и направился на всех парах к морю! Соперничать с ним в скорости было глупо.

Резиновая лодка, набитая вооруженной публикой, бросилась вдогонку, но быстро отстала. Эта резвая посудина развивала скорость не меньше тридцати узлов! Катер выходил из эстуария в открытое море, поворачивал на восток – к Порт-Морсби.

Вместе с темнотой сгустились облака, превращались в дождевые тучи – это было что-то новенькое! На этот раз Глеб занял главенствующее место в рубке – тоскуют руки по штурвалу. Остальные тоже сюда набились, на палубе было неуютно, а спускаться вниз, хозяйничать на чужом судне не позволяло чувство внутренней порядочности. Катя свернулась в клубочек, забилась в угол, вздрогнула несколько раз и заснула.

Прикорнул Становой. Семен, пробормотав, что не надо без нужды будить спящего спецназовца, пожелал всем счастливо оставаться и отбыл в страну грез. Тропический ливень замолотил по крыше.

– Надо же, распогодилось, – ухмыльнулся Антонович. – Ну, что, командир, поживем пока?

– Поживем, – кивнул Глеб. – Еще и после того, как нас к начальству доставят.

– А ты не заходи в гавань, – подумав, предложил Антонович. – Тормознем где-нибудь с краю, ножками добежим. Пусть доказывают потом, что они докажут? Боевых пловцов в Порт-Морсби нет и быть не может. А начальство нас выгородит… Кому сейчас нужны скандалы?

Глеб глубоко вздохнул. Как же все просто… Катер, разрезая форштевнем волну, мчался вдоль береговой полосы, заросшей мангровыми лесами. Такими темпами через три часа они будут на месте. Может, накормят отцы-командиры, поспать дадут, заодно протестируют на наличие мозгов… Он покосился через левое плечо. Девчонка свернулась калачиком. Она спала беспокойным сном, что-то бормотала, кого-то звала. «Может, оно и к лучшему? – вдруг подумал Глеб. – Оскорбленное самолюбие – это одно, а усложненная жизнь – еще хуже». Его ждет девушка в Европе, он любит ее, она любит его. У них своих проблем хватает на поле этой беспощадной любви…

Эпилог