Мату-Гросу

Древние повозки, с круглыми сплошными колесами без спиц, тащились по дороге. Автобус с выцветшей надписью курсировал на юг, или север, или в обе стороны почти каждый день. Другие автомобили разных типов едва плелись или мчались по дороге примерно через каждый час. Прямая дорога, проложенная строителями, приобретала все новые изгибы, так как водители объезжали различные препятствия, причем кривые уходили все дальше, чтобы избежать избитой колеи, проложенной ранее. На остановке, находившейся на полпути по этой быстро постаревшей дороге, продавались холодное пиво и guarana — сладкий и безвредный напиток. Однако самым распространенным освежающим средством был апельсин — его очищали от кожуры ножом, как яблоко, а затем высасывали из него сок. Такие высосанные апельсины, белые, как грибы-дождевики, которые так и хочется пнуть ногой, представляли основную разновидность мусора в Мату-Гросу наряду с крышками от бутылок и фильтрами сигарет. Стоило посмотреть на землю почти в любом месте, где побывали люди, чтобы увидеть весь этот мусор, который клевали вездесущие куры.

В те времена, когда экспедиция имела наибольший размах, в Шавантине всегда находился англичанин, направляющийся на север в лагерь или на юг. В Шавантине не было ничего, пока сюда не прибыл Фонд Центральной Бразилии, с тем чтобы сначала построить посадочную площадку, затем больницу, школу, церковь, городскую площадь с отелем «Шавантина» и несколько улиц с аккуратными и одинаковыми домами по обеим сторонам. К тому времени, когда англичане приехали посмотреть Шавантину, ее население насчитывало тысячу человек. Приезжие могли купаться в холодной зеленой воде Риу-дас-Мортис, любоваться сказочными закатами солнца, сравнивать достоинства пива «Антарктика» и «Брахма» и разглядывать первого встреченного индейца. Шаванте с удовольствием выпрашивали подарки, улыбались при явной неудаче и хохотали над очевидным несчастьем.

Многие из них говорили по-португальски, приближая свое лицо к вам так близко, будто обоим беседующим было легче понимать друг друга, если они находились не в фокусе зрения.

Бразильские власти предоставили в распоряжение экспедиции дом в Шавантине, в котором члены экспедиции останавливались, когда ждали транспорта на север или юг. Большинство их могло начинать исследования почти сразу же, выйдя из дома. Река была полна рыбы, и ребятишки с большой охотой ловили ее. За короткое время здесь можно было увидеть значительно больше птиц разных видов, чем в любом месте Европы. И везде вокруг — за плантациями манго и за неизбежным районом лачуг, который лепится почти мгновенно к любой плановой застройке в Бразилии, — расстилалась саванна с деревьями и кустарниками, которые расцветали и плодоносили каждый в свое время.

Большую часть времени Шавантина была пустынным местом, с совершенно пустой больницей — как без медицинского персонала, так и без пациентов — и необычайно безлюдными улицами. Лошади или пощипывали пыль там, где сквозь нее пробивалась зелень, или стояли на солнце, понурив головы. Время от времени в городок с грохотом вкатывался автомобиль, который или останавливался, или ехал к парому и начинал там сигналить. Дорога через Шавантину была, несомненно, основной магистралью на север от Арагарсаса, но каждая переправа на пароме представляла своего рода событие, редкое и отнимавшее много времени. В ожидании паромщика водители машин ставили под колеса подпорки. Вскоре — зачастую не очень скоро — паромщик появлялся. Он помогал автомобилю въехать на паром, который направлял затем к другому берегу с помощью подвесного мотора мощностью двенадцать лошадиных сил, установленного на выдолбленной из дерева пироге. За перевозку днем паромщик взимал десять шиллингов, а за перевозку ночью — один фунт стерлингов, и вот таким скромным, неторопливым и нерегулярным образом протекала переправа через знаменитую Риу-дас-Мортис. Пересечь эту реку в 1940-х годах, до «умиротворения» индейцев шаванте, означало накликать на себя беду и даже расстаться с жизнью. Пересечение ее, когда был выстроен город Шавантина, было связано с некоторым раздражением из-за неизбежной задержки, но также позволяло полюбоваться стайками черных кукушек, береговыми ласточками, которых здесь называют martim pescador,и ласточками, сидящими на телефонных проводах, а затем прогуляться за последней чашечкой кофе, на этот раз в бар «Глориа», и бросить взгляд назад, на Шавантину. Как и в Арагарсасе, здесь на одном берегу реки находилась плановая застройка, а на другом — менее упорядоченная. Из этой более северной и более бедной части Шавантины дорога опять устремляется на север. Для приезжих ученых это был последний этап их путешествия.