Мату-Гросу

Жена Билла, Кристина, находилась в лагере вместе с ним. Ее привязанность к осам была большой, и число полученных ею укусов — не менее значительным. Однажды, после тяжелой схватка с осами Stelopolybia testacea,которые могут выпускать струю яда, Билл и Кристина сфотографировали друг друга. У него безобразно распухла губа, а ее практически не было видно за опухолями вокруг глаз. Ос S. testaceaудалось успешно собрать, но яд, выпущенный ими на ее лицо, оставил свои вредоносные следы.

Рядовой европеец, привыкший считать, что все пчелы и осы будут жалить при малейшей возможности и, несомненно, так и поступят, если их жилища начнут исследовать без надлежащей подготовки, поразится, узнав, что в Бразилии многие пчелы и осы вообще не имеют жала. В то же время сами бразильцы были недавно ошеломлены внезапным вторжением в их страну какой-то бешеной разновидности медоносных пчел. Рои европейских пчел были привезены в Новый Свет, вероятно, вскоре после прибытия первых европейцев, и эти насекомые хорошо известны своим мирным характером. У дикой разновидности этих пчел можно было даже без особых опасений забирать мед, но эти пчелы не могли расселиться на значительной территории материковой Бразилии.

Внезапно все переменилось. В лабораторию города Сан-Паулу привезли для проведения экспериментов некоторое количество африканских пчел. Было известно, что они очень злые, но этот их недостаток надеялись устранить путем скрещивания. К несчастью, нескольким роям удалось скрыться. К 1965 году стали поступать сообщения о том, что от неспровоцированного нападения пчел стали гибнуть рогатый скот, лошади и даже люди и что этим пчелам удалось завоевать внутренние области Бразилии. Теперь уже никто больше не мог запросто взять мед у дикой пчелы, поскольку африканки скрестились с мирными колонистами, и их неистовство распространилось еще шире. В базовом лагере пчелы-захватчики жужжали повсюду, особенно на любом выстиранном белье, оставленном у ручья, а всего лишь несколько лет назад такая картина была бы невозможна.

Как-то раз, услышав об одном пчелином гнезде, удобно расположенном невдалеке от лагеря, мы собрались группой съездить туда за медом. По дороге подобрали голосовавшего мужчину (мы так никогда и не узнали, куда он направлялся), и он присоединился к нам. Осмотрев гнездо, мы принялись разводить под ним такой огромный костер, какой пришелся бы по сердцу любому средневековому инквизитору, сжигавшему ведьм. Бразилец подсмеивался над нашими приготовлениями. Он сказал, что нужно только вырезать в гнезде дыру и можно брать мед. Для убедительности он постучал по дереву тыльной стороной руки. Для еще большей убедительности неизвестно откуда появилась одна пчела и ужалила бразильца в лицо. Он быстро ретировался, а мы продолжали разводить костер, и вскоре на нашей стороне уже были пламя и дым.

К сожалению, часть меда сварилась, и он был не такой вкусный, но, по крайней мере, пчелы покусали нас не сильно, если исходить из нашего глубокого уважения к столь враждебной новой форме бразильских медоносных пчел. Возможно, наш бразилец не слыхал о подобном изменении темперамента пчел в тех местах, откуда он шел, поскольку мы опять высадили его, как и подобрали, на обочине дороги. Правда, кое-что у него изменилось: одна щека сильно отличалась от другой.

Мату-Гросу, несомненно, рай для энтомолога. Подобно охотнику на крупную дичь в Национальном парке Серенгети или орнитологу в Басс-Роке, энтомолог находится здесь на седьмом небе, хотя и в некотором замешательстве. Вообще говоря, в тропиках имеется больше неописанных насекомых, чем описанных. В любой коллекции, вероятно, около тридцати процентов насекомых будут неизвестны для науки. Эта доля снизится, если энтомолог будет обращать внимание на более бросающихся в глаза насекомых, таких, как жесткокрылые, чешуекрылые и перепончатокрылые, поскольку жуки, бабочки, мотыльки, осы и пчелы всегда вызывают интерес к себе. Но эта доля повысится, если он станет собирать менее заметных насекомых, и один из членов нашей экспедиции быстро нашел три новых вида Psocoptera,рассматривая пальмовые ветви.