Маугли

Вы все меня теперь любите, и зрители полюбят, - я широко взмахнул руками, как аист эмигрант из Белоруссии в Польшу. - Подходите, одарю каждого унцовой серебряной монетой чистейшей пробы девятьсот девяносто девятой (сорок пять долларов за монету, а в сбербанке - сто долларов).

Зрители побежали, отталкивали друг друга - вдруг, да не хватит монет? - но все получили и кланялись мне в исступлении, одаривали улыбками, протягивали руки для дружбы и аромата, что исходит от денег.

Как я и обещал - всех купил, и мог продать - рады, очень рады и приняли бы с восхищением и восторгом, что я их продал бы.

Разумеется, что невеста на шоу выбрала меня, с восторгом приняла предложение поехать со мной сначала в ресторан, а затем ко мне в Усадьбу, где по траве ползают питоны.

Всё, как всегда, поклонение мне, и я не нашел даже на шоу "Давай, поженимся" свою мечту, или отголосок мечты, тень от мечты - порядочную девушку, которая примет меня не за деньги, как гуси самоотверженно любят лебедей с пенисами.

Грустно, хотя праздник обошелся на телестудии мне всего лишь около трех тысяч долларов подарками, за эту мизерную сумму я получил любовь зрителей, ведущих и невесты, но провиант для дальнейшего похода по жизни ускользнул от меня с обозной клячей.

Где, где ты, обозная лошадь, что стала бы мне драгоценной женой с хвостом и копытами, - мужчина зарыдал, рыдал долго, но затем вытер слезы батистовым платочком с монограммой Кремлевского Дворца Съездов, высморкался в платок, выкинул его под колесо "Мерседес"а и продолжил крепким голосом продавца грецких орехов: - В ресторане мы заказали самое изысканное, дорогое, и это - привычно для меня, никакой ветерок любви не тронул мои чувства.

Красивая девушка рядом, лицо сияет - так этих красоток сияющих я видел и щупал тоннами, словно грузил селедку на Московской рыбной базе.

Ничего нового, ничего особенного, как в цирке братьев Шапито во время смертельного номера с поеданием тигра.

Невеста (я даже её имя забыл, оттого, что на передаче оно для меня ничто не значило: сначала из-за небрежности невесты, её дурного ко мне отношения, а потом - оттого, что я купил, и девушка перешла в разряд покупок, а купленный пакет молока по имени не называют) сделала глоток шампанского "Дон Периньон", улыбнулась мне и сказала, что выйдет на минутку в дамскую комнату припудрить носик.

Носик у неё - прелестный, и пудрить его нужно вместе с оправлением естественных потребностей - физиология, я ничего против физиологии не скажу.

Девушка ушла - минута - носик, пять - туалетик, десять - непредвиденное, сорок - загадка, час - тревога.

Я подозвал холопа, попросил заслать гонца в женский туалет, проверить - не украли ли мою невесту, не утонула ли она в унитазе, где много интересного.

Холоп с вежливой улыбкой самодовольного благородного поручика неприятно хрюкнул и сообщил, что моя девушка ушла из ресторана и просила передать, чтобы я её не искал, как саксаул в поле Казахстана.

Халдей недоумевал: девушка не откушала, а сразу ушла - редкость в ресторанном бизнесе, как лёд в Африке.

Обычно девушки раскручивают папиков на дорогой ужин, а затем убегают, растворяются феями в ночи.

От удивления я чуть не проглотил корзинку с хлебом: Почему убежала в трусах или без трусов?

Почему не сказала исконное, русское?

Что кроется за странным поведением девушки в двадцать шесть лет - возраст без обид, без смертельных драк девушек за парня, без стрел Амура, без высокомерия и злых обезьян в подвале загородного дома.

Невеста понимала, что простое ожерелье - только начало моих подарков из рога изобилия.

Ужин в ресторане стоил намного дороже жемчужного колье и давно потерянной чести.

Получается, что не за деньгами невеста пошла со мной в ресторан и присела на кожу моего дорогого автомобиля, похожего на озабоченного Нигерийского Президента.

Девушка сошла с ума, словно её искупали в кипящем молоке тысячи ослиц?

Оставалась надежда, а я уже хотел встречи, эмоции взыграли, под мышками намокло, сердце приятно стучало в волнении, которого я не получал долгие годы в доходном доме.

Прелестница со мной играла? Показывала себя честной недотрогой, знала, что я её найду и вознагражу щедро, как в бриллиантовой пыли изваляю?

Рисковала, но риск заслуженный, как звание генерала любви.

Ужин в ресторане, да разве он стоит волнений пещерного человека? - я его оставил врагу: не допил, не доел.

Из ресторана я приехал в Останкино, в телестудию - меня пропустили - отчасти способствовала моя слава киногероя сегодняшнего, отчасти - деньги, что я раздавал щедро холопам за услуги.

В телестудии мне дали адрес, телефон, фамилию, имя, отчество невесты, потому что человек прикреплен к своим данным, как к генетическому коду.

Я сразу позвонил по номеру - телефон не ответил, затем поехал по адресу - невеста по нему уже не проживала два месяца, словно заискивала перед старцами Времени.