Маугли из Космоса

И этот туда же. Сговорились они с Пожарной Сиреной, что ли? А может — и сговорились. Не даром же он почти сразу после нее притащился.

Алевтина облачилась в найденные обноски и предстала перед незваным гостем.

Физрук нарочито внимательно оглядел ее с головы до ног. Усмехнулся. Подпустил в голос еще больше бархата:

— И даже в таком наряде вы очаровательны, Аля!

— Для вас я всегда только Алевтина Вадимовна, — пресекла она его поползновения сократить дистанцию. — А еще лучше — товарищ Казарова.

Но физрука так просто было не пронять.

— Ну дайте хотя бы стаканы, товарищ Казарова! — паясничая, воскликнул он, показывая на бутылку армянского пятизвездочного коньяку.

Аля отворила стеклянную дверцу буфета, вытащила граненный стакан. Брякнула им о столешницу.

— Пейте, товарищ Безуглов!

Гость крякнул, сорвал с горлышка фольгу, крепкими белыми зубами вытащил пробку. Налил себе полстакана. Отхлебнул.

— Зря не хотите, — сказал он, вытирая усы. — Отличный коньяк.

— Вы тоже не злоупотребляйте, Владислав Юрьевич, — посоветовала хозяйка. — Если что, коньяк вам не поможет. Вы меня знаете…

— Знаю, — не стал спорить он. — Вас-то я знаю, а вот кто знает вашего, как вы утверждаете, мужа?

— Обойдемся без риторических фигур. Говорите прямо, если есть, что сказать.

— Ладно, товарищ Казарова, — сказал физрук. — Не будем ходить вокруг да около. Я тут навел кое-какие справки о Михаиле Васильевиче. Загадочный он, знаете ли, человек… Родился действительно в Ленинграде, в тысяча девятьсот тридцать пятом году. В сорок втором был эвакуирован вместе с матерью, которая погибла под бомбежкой. Жил в Нижнеярске в детском доме…

Сердце Али провалилось в холодную трясину и вновь подскочило, затрепетало у самого горла.

— Вам-то откуда все это известно? — чуть придушенно спросила она. — Разве вы в милиции служите?

— Каждый гражданин обязан помогать органам охраны правопорядка, — кривляясь, изрек Безуглов, — но дело не в этом…

— В чем же?

Гость допил то, что оставалось в стакане, и налил еще. Лицо его покраснело, а в глазах появился пьяный блеск.

— В том, Алевтина Вадимовна, что по моим сведениям Михаил Васильевич прибыл в наши палестины отнюдь не из Ленинграда.

— Откуда же, позвольте узнать?

— Неизвестно, товарищ Казарова, — развел руками физрук. — Доложу вам, на днях я как раз вернулся из города на Неве, а там — навел справки. И знаете, что выяснилось?

— Что же?

— По указанному в анкете адресу Скоробогатов Михаил Васильевич не прописан.

У Али нехорошо засосало под ложечкой.

— Он мог забыть, перепутать адрес, — неуверенно возразила она.

— Возможно, но в анкете-то он указал именно этот адрес, верно? — подражая сыщику из заграничного фильма, заговорщически понизив голос, заявил Безуглов. — На юридическом языке это называется предоставлением заведомо ложных сведений…

— Я не собираюсь с вами обсуждать это! — отрезала Аля, которой с каждой минутой становилось все хуже.

— Напрасно, напрасно, — проговорил физрук, грозя ей ухоженным пальцем. — Ваш гражданский долг сообщить властям все, что вам известно о вашем сожителе. Поверьте, я вовсе не желаю зла Михаилу Васильевичу. Вполне допускаю, что он попал в какую-то беду и потому вынужден скрывать, скажем, некоторые подробности своей биографии. Мы с вами, Алевтина Вадимовна, должны ему помочь очиститься перед законом. Обратимся к общественности и при поддержке уважаемых людей возьмем Михаила Васильевича на поруки. Дескать, за время работы в Малопихтинской средней школе зарекомендовал себя с положительной стороны, школьная и поселковая общественность ручаются, ну и так далее…

— Ну и что же вам мешает?

— Добрые дела задаром не делаются…

— Вымогаете взятку?

— Да, но не деньгами…

Физрук похабно подмигнул, поднялся, и тяжко кренясь откормленным мускулистым торсом, шагнул к хозяйке дома. Протянул длинные ухватистые лапы уверенного в своей неотразимости самца.

— Ну что ты кочевряжишься, Казарова… — выдохнул коньячным духом. — Хватит уже целочку из себя корчить. Поверь, тебе понравится…

Гнев и отвращение захлестнули Алевтину мутной волной. То, что произошло дальше, она не смогла бы восстановить в деталях. Ведь как полагал опытный в таких делах физрук? Сграбастает он эту ломаку-русичку, та, само собой, примется отбиваться по-женски. Ну как отбиваться? Постучит кулачками по мускулистой волосатой груди. В крайнем случае — закатит оплеуху. Неприятно, но потерпеть можно. Раззадорит лишь. Еще слаще сделает неизбежную победу. Однако вышло по другому. Казарова и не думала отбиваться. Когда за спиной Безуглова с хрустом выдернули оконную раму, она сама кинулась к нему в объятия. Правда, странно как-то кинулась. Ухватила за плечи, рванула на себя, словно старалась оттащить от окна.