Мауи и Пеле, держащие мир

— Нет тут никакой неувязки, — твердо сказал философ, — Взгляните на личность короля Людовика XVI. Это был человек слабой воли и не особого ума. Он не годился на роль беспощадного просвещенного автократа. Вот вам и революция, после которой начался естественный отбор претендентов на роль диктатора. После нескольких циклов работы гильотины, турнир выиграл Наполеон, более похожий на идеал автократа по Дидро.

— Это субъективный подход к истории, — возразил Упир.

— Нет, это комплексный подход. Историю двигают объективные противоречия в схеме производства и распределения, но каждый акт движения связан с вполне конкретными субъектами — ключевыми фигурами данного места и времени. Я ответил?

— Да, — Упир кивнул, — благодарю вас, профессор.

— В таком случае, идем дальше. Наполеон был ближе к идеалу автократа, но он тоже не достигал заданного уровня. Как не достигли его ни Бисмарк, ни Сталин, ни Гитлер, ни Рузвельт, ни Мао Цзэдун. К середине Первой Холодной войны, стало ясно, что мечты энциклопедистов об идеальном автократе-человеке несбыточны. На вершине пирамиды государства-капитала, объявленной энциклопедистами лучшим, самым рациональным и целесообразным устройством общества, должен стоять не фюрер, а сортирный клапан.

— Что-что? — переспросил Варлок.

— Сортирный клапан, — повторил Метфорт, — простой регулятор уровня воды в бачке.

Сделав паузу, и насладившись эффектом от своего очередного эпатажа, философ сделал несколько глотков кофе и продолжил:

— Технологии в развитых странах к концу XX века достигли уровня, при котором доля работников, занятых в производстве и транспортировке материальных благ, снизилась примерно до 10 процентов от общей численности людей трудоспособного возраста. И, соответственно, 90 процентов людей получили работу в сфере обслуживания Великого Сортирного Клапана, регулирующего круговорот виртуальных ценностей в обществе, периодически сливая избыток в унитаз, а затем открывая поток в бачок. В глобальной финансово-экономической теории это называют «цикличностью мировой экономики». Собственно, акты слива называют кризисами. Когда устаревший клапан, несмотря на усилия миллиардов служителей, начинает барахлить, происходит супер-кризис. Тогда приходится включать ремонтный героизм. Например, устраивать управляемую войну.

Доктор Мефорт сделал паузу и продолжил развивать тезис о сортирном клапане.

— Этот культ Великого сортирного равновесия называется «неоконсерватизм», и в его фундаменте догмат о том, что лучшая часть человечества, «золотой миллиард», Запад, Первый мир, уже живет в политическом раю. Нет, и не может быть ничего прекраснее пирамиды статусов финансовой демократии.

— Финансовой олигархии, — машинально поправил Ксиан Тзу Варлок.

— О, нет, Ксиан, я не оговорился, — с улыбкой ответил социальный философ, — согласно догмату неоконсерватизма, это называется демократией. Вспомните Джорджа Оруэлла.

Война — это мир. Свобода — это рабство. Незнание — это сила. Можно добавить сюда ряд следствий. Например: олигархия — это демократия. Или еще: застой — это прогресс. Вы находите это абсурдом, леди и джентльмены? Но взгляните на это с позиции догмата о достигнутом рае, и вы увидите логику. В раю народ счастлив, следовательно, это и есть демократия. Прогресс в раю состоит в том, чтобы никуда не двигаться, а лучше всего бежать на месте, чтобы не оставалось времени задуматься. По прогнозам, сделанным в 1950-е годы, рабочая неделя должна была сократиться к 2025 году до 20 часов. А она не сократилась вообще, и составляет примерно 40 часов. И, как я уже сказал, 90 процентов трудящихся заняты заведомо-непродуктивным делом. В эпоху Первой Холодной войны приходилось делать шаги вперед, чтобы не проиграть. Но, после крушения Восточного блока, лишние шаги были отработаны назад. «Золотой миллиард» закрыл космические, робототехнические, и биотехнологические программы, которые способны поколебать райскую пирамиду. Зато развиваются технологии, контроля над счастливыми райскими жителями. Даже авторы фантастических антиутопий XX века не додумались до уровня слежки за людьми, который существует в нашем веке. Сотовая и компьютерная связь, платежные системы, смарт-карты — все проектируется так, чтобы человек во всех его действиях был централизованно подконтролен. Пирамида умеет защитить себя,

— Милый, — вмешалась Олив, — ты не забыл про сеть OYO?

Лукас Метфорт посмотрел на жену, улыбнулся, и отрицательно покачал головой.