Маулихакти, или Вернись ко мне!

«Полный бред!» — резюмировала, соображала, рассматривая счастливого мужчину. — «А ты уверена, что твой встроенный переводчик не барахлит, мать? Тут без пол-литра не поймешь, чего он нагородил!»

— Я вас не понимаю. Я помню пожар. Все горело: пол, стены, потолок! Я видела, как вам тяжело сдерживать огонь! Я помню ваш страх. Вы меня боялись! — и тут меня осенило. Я вспомнила, как ко мне бросился Дэмиандриэль. И у меня моментально похолодели руки.

Перед глазами появилась картинка, как я от него уворачиваюсь, как сам он вспыхивает золотым сиянием и бросается на меня. А что потом? А потом я ничего не помню! Боже, неужели я его сожгла? А Лиамер просто пытается меня успокоить, опасаясь, что я сейчас всех здесь перебью на радостях.

Я посмотрела на человека, тот виновато опустил глаза и глубоко вздохнул:

— Это наша ошибка! Страх непозволителен хактам. Прекрасно понимаю, как это вас оскорбило!

Я пропустила его слова мимо ушей:

— А Дэмиандриэль, где он?

— Наставника нет… — начал воин, но осекся и вскочил со стула — Маулэя, вам больно?!

Я сжала уголок ткани, в которую меня укутали, и зарыдала. Тихо и беззвучно, но слезы полились рекой, как из крана. Я убила его! Я убила человека…тьфу…маулихакти! От перемены названия суть не меняется — я убийца!

— Маулэя, маулэя, что с вами?! — Лиамер принялся трясти меня за плечи, но у меня слетели тормоза. Мозг отказывался воспринимать реальность, в которой я такая тварь. Взгляд расфокусировался. Я уже почти ничего не слушала и не видела, а в голове постоянно звучали слова безликого, его уговоры и мои попытки уберечь их всех.

Я открывала и закрывала рот, но не получалось издать не звука. Горло словно сдавило. Слезы лились и лились, а руки и ноги онемели. Спина похолодела. Только плечи вздрагивали при каждой попытке вдохнуть. Хотелось провалиться сквозь землю. Хотелось попасть в ад и гореть там на большой сковороде. Почему меня не добили? Почему не отрубили голову за убийство собрата?! Догадка пришла сама: а может, просто не смогли? Я ведь была уверена, что никому нельзя меня трогать. Я откуда-то четко знала, что тогда случится беда. Не знала, какая именно, но то, что этого допускать нельзя, была уверена. Может, когда безликий меня свалил, то вспыхнул, как бенгальский огонь, меня это и ослепило. Может, ему и удалось сдержать меня, но сам он…

Лиамер продолжал что-то говорить или кричать, я не различала. Попытался взять меня за руку. Я с криком отшатнулась и упала с кровати. Он удивленно протянул ко мне руки, продолжая что-то кричать в сторону двери. Я прижала ладони к себе, сжалась в комок и отползла к стене. Крик совершенно нечеловеческий — я так никогда раньше не орала — рвался из груди сам. Я представила, как он дотрагивается до ладоней и вспыхивает, не успев даже понять, что его убило. Всплыли фрагменты моих ощущений, когда горели руки. Я чувствовала, что могу убить. И не просто убить, а это будет мучительная смерть. Достаточно лишь пожелать, протянуть руку — и все сгорит. Черное или красное пламя легко испепелит все, до чего дотянется. Вспомнила свой страх, это наложилось на чувство вины и я была готова сделать все, что угодно, лишь бы никто ко мне не прикасался. Не могла допустить, чтобы кто-то еще погиб по моей вине!

Сколько прошло времени, сколько я так кричала и плакала, забившись в угол, и что происходило вокруг, сказать не могу. Мир вернулся ко мне после приличной оплеухи, я бы даже сказала хука, судя по боли. Кто-то от души врезал мне по левой щеке. Не успела я толком прочувствовать боль, как тут же прилетело по правой. И снова по левой. И, складывалось стойкое ощущение, что меня не рукой бьют, а чем-то увесистым: например, дубиной.

Сначала вернулись звуки, потому что глаза все еще закрывала пелена слез.

— Если ты еще раз ее ударишь, то просто сломаешь зубы!

— Что ты ей сказал?! Знаешь же, как шатко сейчас положение! — этот голос показался мне знакомым.

Я неверяще и быстро проморгалась, потерла глаза и замерла. Вокруг меня собралось трое: Лиамер с испуганным лицом, Хемах с удивленным и безликий, который пристроился на корточки в опасной близости от лица. Скорее всего, это он отвешивал пощечины.

«Ну все, тушите свет! От раскаянья у тебя начались глюки!» — обреченно прошептала соображалка в голове, а я только моргнула и впала в ступор. Было страшно, что еще мгновение, и видение пропадет. Хотелось попросить прощения, сказать хоть что-то, но горло снова сдавил ком слез.

— Ника? — требовательно и холодно вопросил дух. — Ты меня слышишь?

Я едва заметно кивнула.

— Что случилось? — и голос такой уверенный и приказной, что стало совсем плохо.

Руки и ноги вдруг налились свинцом. Я уронила голову на колени, спрятав лицо, снова заплакала. В конце концов, это мир фэнтези, почему бы здесь не быть призракам? А к кому приходят призраки недавно убиенных? Правильно, к своим убийцам. Вот и ко мне пришел безликий с законными и справедливыми претензиями. Я даже ничего говорить не буду, он имеет право на месть.