Маурайская федерация (сборник)

Он также решил, что явиться в год нападения слишком рискованно. Ведь любой чужестранец в годы войны подозрителен, особенно такой, который обо всем расспрашивает, всем интересуется. Крестоносцы после жаркого штурма захватили Константинополь в 1203 году. Они посадили на трон своего ставленника и начали грабить страну, прежде чем отправиться в Святые Земли. Однако их ставленник обнаружил, что сундуки царской казны пусты, и исчез. Начались трения между франками и восточными римлянами, которые кончились тем, что в январе 1204 года трон занял Алексиус, сын римского императора. Три месяца он и его сторонники старались изгнать из страны крестоносцев. Но их надежда, что Бог поможет им, лопнула, и Алексиус, не отличавшийся мужеством, бежал. Крестоносцы снова вошли в Константинополь, и началась резня.

Хэйвиг выбрал весну 1195 года. Это была прекрасная пора, кроме того, у него было время акклиматизироваться здесь. У него были при себе прекрасные поддельные документы, которые дали ему возможность пройти в город, и несколько слитков золота для обмена на деньги. Подобрав комнату в приличной гостинице – вполне приличную комнату, не имеющую ничего общего с комнатами в современных американских отелях даже высокого класса, – он начал вживаться в ситуацию.

Свой первый визит он нанес в 1050 год. Здесь была та же роскошь, та же космополитическая многоцветность, какую он встретил и в 1195 году. Новый Рим все еще оставался королем Европы. Хэйвиг увидел его с теневой стороны. Дом и лавка Дукаса Манассиса, ювелира, стояли на холме близ центра города. Этот дом, окруженный соседними зданиями, был обращен глухой стеной к вымощенной плитами улице. Но с плоской крыши его открывался чудесный вид: был виден весь город и даже дальше, за городские стены. Отсюда виднелись домики городских предместий, многочисленные церкви, монастыри, где сохранились великолепные библиотеки с трудами Эсхила и Сафо, ипподром, весь величественный комплекс дворцовых зданий. Посмотрев в другую сторону, можно было увидеть сверкающую гладь Мраморного моря, бухту Золотой Рог, где теснились торговые парусники.

На улицах города было большое движение. Шум колес, цоканье копыт, шарканье подошв, крики, песни, смех – все смешалось в одном биении сердца большого города. Ветер приносил запахи моря, которые смешивались с запахом дыма, жареного мяса, конского навоза – запахом человека. Хэйвиг с наслаждением вдыхал этот воздух.

– Благодарю тебя, кириос Хаук, – сказал Дукас Манассис.

– Я очень рад, что тебе тут нравится. – По всему было видно, что он очень удивлен тем, что этот франк не охаивает все греческое. Впрочем, Хаук Томассон не был франком или кем-либо из союзников англичан. Он приехал сюда из какого-то северного королевства.

– Это я должен благодарить тебя, кириос Манассис, за то, что ты показал мне все это, – ответил Хэйвиг.

Они обменялись поклонами. Византийцы никогда не были скованы строгими правилами поведения. Это был пылкий народ, во все эры отличающийся врожденным вкусом и чувствам прекрасного. Однако отношения между людьми высших классов характеризовались утонченной церемонной вежливостью.

– Ты проявил интерес, – ответил Дунае. Это был седобородый человек с красивым лицом, на котором выделялись близорукие глаза. Его щуплое тело, казалось, терялось в свободном хитоне.

– Ты очень добр ко мне, – пробормотал ювелир. – Однако я чувствую, что все хорошее и прекрасное от Бога, и мы, подданные Рима, должны больше думать о нем, чем об удобствах своей жизни.

– Таких как это? – Хэйвиг показал на раскидистое плодовое дерева перед домом.

Дукас улыбнулся.

– Это для моей дочери. Она очень любят цветы, но мы не можем слишком часто вывозить ее за город.

Женщины в Византии имели довольно почетный статус и пользовались многими правами и привилегиями. Однако Дукас решил, что его собеседник нуждается в дальнейших пояснениях, и продолжал:

– Возможно, мы, я и Айва, слишком балуем ее. Но она у нас одна. Я уже был женат раньше, но мои сыновья от Евдоксии уже выросли. Ксения – первый ребенок Анны и моя первая дочь. – Повинуясь импульсу, он добавил: – Кириос Хаук, не считай меня слишком гордым, но я действительно рад встретить дружески настроенного иностранца. Мне очень приятно говорить с тобой. Не согласишься ли ты принять приглашение на ужин?

– Почему нет? Благодарю тебя. – Хэйвиг решил, что это хороший способ разузнать все о Византии. Все местные торговцы и ремесленники были объединены в гильдии, управляемые префектами. А этот ювелир, весьма искусный в своем деле, наверняка много знал о своих коллегах, да и, наверное, много другого полезного можно было узнать от него.

– Ты не будешь возражать, почтенный гость, если моя жена и дочь разделят с нами трапезу? – спросил Дукас. – Они не будут мешать нам. Им очень хочется послушать тебя. Ксения, прости мою гордость, еще ребенок, ей пять лет, но она уже умеет читать.