Маурайская федерация (сборник)

– Они начали с нуля, – объяснил Руори. – Это не подражание старой технике. Сначала люди Неба наладили сельское хозяйство, способное прокормить тысячи воинов там, где раньше была только пустыня, и при этом они обошлись без орд пеонов. Я выяснил, что у них есть солнечная и гидроэнергия, развита химия синтеза, хорошо развиты навигация и сопутствующая ей математика, они производят порох, есть металлургия, они открыли заново основы аэродинамики… Согласен, их цивилизация однобока: тонкий слой образованных людей над подавляющей массой неграмотных. Но эта масса уважает технологическую элиту, без поддержки масс элите так далеко не продвинуться.

– Короче, – вздохнул он, не надеясь, что Треза его поймет, – небоходы – единственная научная цивилизация, кроме нас самих. И поэтому они слишком дороги, чтобы их потерять. Вы воспитаннее, у вас более гуманные законы, гораздо выше развиты искусство, философия, все традиционные человеческие добродетели. Но вы забыли принципы науки. Потеряв ископаемое топливо, вы оказались в зависимости от мускульной силы, отсюда класс крестьян-пеонов. Исчерпали себя медные и железные рудники – вы начали разбирать руины. Я не заметил и намека на попытки освоить энергию солнца, ветра, живой клетки, не говоря уже о теоретической возможности водородном синтеза без урана. Вы тратите силы на ирригацию пустыни, а океан мог бы давать столько же еды, но с меньшими затратами. Вы не научились добывать алюминий, а его еще много в обычных глинах. Из него можно делать прочные сплавы. Нет! Ваши фермеры пользуются орудиями из дерева и вулканическом стекла.

Вы образованы, у вас широкое мировоззрение, нельзя сказать, что вы суеверно боитесь науки. Но вы разучились добывать новые знания! Вы прекрасный народ и я люблю вас так же сильно, как ненавижу вот этом дьявола перед нами. Но, в конечном итоге, друзья мои, предоставленные самим себе, вы изящно и плавно соскользнете в каменный век.

Пока он говорил, к нему даже вернулись силы, и голос его властвовал над залом.

– Путь людей Неба – варварский путь, но это путь вверх, к звездам. И в этом отношении, самом весомом, они больше похожи на нас, маурийцев, чем вы. Мы не можем позволить, чтобы они погибли, исчезли.

Она замолчал. Локланн издевательски ухмылялся. Дуножу смотрел огорошенно. Охранник, скрипнув кожей перевязи, переступил с ноги на ногу.

Наконец, Треза тихо сказала:

– Это ваше последнее слово, сьнер?

– Да.

Он повернулся к ней лицом. Она наклонилась, капюшон немного сдвинулся, свет свечей упал на лицо. Руори увидел зеленые глаза, раскрывшиеся губы, и к нему вернулось ощущение победы.

Он улыбнулся.

– Я понимаю, сразу вы этот не поймете. Но если можно, я вернусь к этой теме, и не раз. Когда вы увидите острова, я думаю, что вы…

– Ты! Иностранец! – вскрикнула она.

Звонко треснула пощечина. Треза вскочила и побежала вниз по ступенькам, прочь из зала…

Прогресс

Вон они. Бычье мычание Кеануа еле слышно донеслось с наблюдательного поста на мачте, почти полностью утопая в скрипе перекладин и хлопанье парусов. Он мог сказать это и попросту спустившись, но лучше оставлять такой прием для настоящих чрезвычайных происшествий. Иначе об этом каким-нибудь образом могут пронюхать брахмарды.

Если только они уже не знают, подумалось Рану.

Для предстоящих событий день был слишком ясным. Мимо прокатывались крупные складки волн. Вода на их гребнях играла сотнями оттенков: от голубизны неба над головой до царственной полуночной синевы; впадины между волнами отливали то янтарем, то изумрудом. Сверху причудливо пузырилась пена. Вдали все это сливалось в единое великолепие неутомимого движения, купающееся в солнечном свете и простирающееся до горизонта. Волны бились и расплющивались, кидались на корпус корабля, где-то у Рану под ногами, отчего он чувствовал, как у него играют мышцы голени и бедер. Воздух был нежный, но в нем ощущались порыв и обильный привкус соли.

Хотелось бы Рану раствориться в этих мгновениях. Еще несколько минут ничего не должно произойти. Ему надо думать только о солнечных лучах, согревающих кожу, ветре, который ерошит ему волосы, голубых тенях на том облаке, поражающем своей белизной, лениво плывущем высоко в небе, где нет таких стремительных потоков воздуха. Когда прибудут бенегальцы, он вполне может погибнуть. Кеануа чувствовал себя уверенно, он не беспокоился, пока не настало время. Правда, Кеануа родом с Таити. Рану родился и вырос в Нв'Зеланнии: его маврайские гены слишком перемешались с раздражительными инглисскими. Эта примесь отразилась и на его облике: высокое и стройное тело, узкое лицо, нос клювом, каштановые волосы и редкостно голубые глаза.

Достав бинокль, он стал рассматривать воздушный корабль. Из задумчивости его вывело легкое прикосновение к плечу. Отпустив бинокль, он криво улыбнулся Ализабете Канукауаи.

— Все еще слишком далеко, ничего не разглядишь, — пояснил он. — Мешают стеньги. Но лезть наверх не стоит, ты не успеешь забраться до половины вантов, как они уже будут у нас над головами.