Маурайская федерация

– Но ты совсем другое дело, – сказал Сахэм Хэйвигу. – Ты именно такой, какие нам очень нужны. Хочешь сигару?

– Я не курю.

Уоллис долго молчал, а затем произнес как бы про себя, но достаточно громко:

– Я основатель и господин этого государства. Мы здесь поддерживаем дисциплину и субординацию. Меня называют «сир».

Хэйвиг взглянул на него. Человек средней роста, среднего телосложения, с грубо вылепленным плосконосым лицом, густыми бровями, серо-рыжими усами, которые переходили в бакенбарды. Он весь был в черном, с серебряными пуговицами и эмблемами. Воротник, эполеты и обшлага были обшиты золотом. За поясом кинжал в богатой оправе и автоматический пистолет. Однако в нем не было ничего смешного. Напротив, он внушал почтение. Голос его звучал уверенно и мог бы производить гипнотическое действие, если бы Уоллис захотел этого. Его маленькие светлые глаза смотрели уверенно, с превосходством.

– Ты понимаешь, что все это ново для меня, – наконец сказал Хэйвиг. – Мне нужно время, чтобы привыкнуть… сир.

– Конечно, конечно, – просиял Уоллис. Он хлопнул Хэйвига по спине. – Все будет в порядке. Ты далеко пойдешь, мой мальчик. Здесь нет границ для человека, который знает, чего хочет, и имеет все, чтобы добиться своей цеди. Ты ведь тоже американец. Честный добрый американец! Из той Америки, которая была сама собой. К сожалению, среди нас мало таких, как ты. Он опустился в кресло.

– Садись. Нет, подожди. Видишь мой бар? Я выпью «бурбона» на два пальца. А себе налей, что хочешь.

Хэйвиг поискал глазами соду и лед, но, к своему удивлению, не нашел. Ну что ж, видимо, Уоллису это и не нужно, а вкусы других его не интересуют. Усевшись в кресло со стаканом рома в руке, он посмотрел на Сахэма и сказал:

– Я мог бы рассказать свою биографию, сир, но думаю, что будет полезно сначала познакомиться с твоим государством – Ээрией…

– Конечно, конечно. – Уоллис кивнул своей большой головой и затянулся сигарой. Дым был очень едким и кислым.

– Но сначала несколько фактов из твоей биографии. Итак, ты родился в… 1933, ты сказал? Что ты думаешь о своем времени?

– Что? Хм… Ничего хорошего. Я перемещался в будущее, чтобы звать, что ждет мир впереди.

– Это все моральное разложение, Хэйвиг. Ты понимаешь это, не правда ли? – Внезапно голос его загремел. – Цивилизованные люди стали врагами друг другу – сначала на войне, затем я моральном плане. Царство белого человека рухнуло быстрее, чем Римская империя. Все завоеванное лучшими сынами расы было потеряно за время жизни одного поколения. Раса утратила главное – свою гордость. Предателя – большевики и международные евреи, занимающие высокое положение, внушили простому белому человеку, что будущее мира за черными. Я видел все это, я изучал твою эру. Ты, живущий в то время, видел это?

Хэйвиг задумался.

– Я видел глупость, предубеждение, суеверие. Грехи отцов часто передаются сыновьям.

Уоллис решил не обращать внимания на отсутствие почтительного обращения. Он улыбнулся и снова заговорил:

– Знаю, знаю. Не думай, что я расист. Многие из цветных вполне хорошие люди. Зулусы, например, или индейцы-апачи, или японцы. Те путешественники этих рас, которых мы сможем найти, займут достаточно высокое положение среди наших агентов, такое же займешь и ты. Черт побери, я восхищаюсь вашими израильтянами, по крайней мере теми их действиями, о которых я слышал. Нечистокровный народ, не имеющий ничего общего с библейскими евреями. Прекрасные солдаты и умницы. Я вообще отношусь с симпатией к тем, кто сохраняет свое национальное лицо и гордость. И меня выводят из себя те, кто использует такие выражения, как «ниггер», «краснокожий», «чанк», «каик», «уоп»… ты знаешь, о чем я говорю. И среди таких очень много чистокровных белых, которые либо полностью утратили разум, либо продались врагам.

Хэйвиг подумал, что же послужило основой для расистских взглядов Сахэма. И вспомнил, что еще Авраам Линкольн говорил о врожденной неполноценности негров.

– Сир, – осторожно начал он, – я думаю, что нам не стоит спорить, пока мы окончательно не выясним терминологию друг друга. А сейчас лучше поговорить о чисто практических вопросах.

– Ну конечно, – прорычал Уоллис. – У тебя есть мозги, Хэйвиг. Ты человек действия, хотя, конечно, в известных пределах. Но я буду честным: мозги – вот что нам требуется в настоящий момент. Особенно если эти мозги получили профессиональную подготовку в реалистической философии. – Он махнул сигарой. – Посмотри на этих, прибывших с тобой сегодня из Иерусалима. Брабантца и грека еще можно потренировать, и тогда они могут быть солдатами, разведчиками, служить прикрытием в путешествиях во времени. А остальные… – Он прищелкнул языком. – Не знаю. Это просто какая-то отрыжка прошлого. Единственная надежда, что женщина сможет рожать детей.

– Что? – Хэйвиг привстал в кресле. Что-то внутри у него подпрыгнуло. – Мы можем иметь детей?