Мавры при Филиппе III

Аллиага плакал об Аихе; он один понимал любовь и скорбь короля, зато с этой минуты он сделался ему совершенно необходим. Король объяснил ему, что получил известие, что тело Великого инквизитора бросили в самый лагерь дона Августина, и это приводило его в большое беспокойство. Аллиага подумал, что Педральви не сдержал своего слова. Король также сказал, что вместо Сандоваля хотят назначить Рибейру Великим инквизитором.

– И вы подписали повеление? – спросил Аллиага.

– Он уже отправлен в Валенсию и не хочет давать еретикам никакой пощады.

– В таком случае он нам враг! – возразил Пикильо. – Он поклялся истребить всех, а если Аиха воротится…

– Правда, правда! – вскричал Филипп с ужасом. – Но тебя здесь не было, мне не с кем было посоветоваться. Лерму я ненавижу, я даже боюсь его, – прибавил он шепотом.

– Боитесь, Ваше Величество! – вскричал Аллиага. – Вы боитесь вашего министра?

– Да, да, – сказал Филипп шепотом, – я только тебе могу в этом признаться, он отравил королеву, отец Жером объявил мне это под клятвой.

– Жером! – повторил Аллиага, смяв под одеждой донос иезуитов.

– Мне также намекала об этом графиня д’Альтамира и герцог Уседа. Она также просила меня заменить герцога Лерму, отдав место сыну его, Уседе.

Пикильо вскрикнул от ужаса.

– Подай мне совет, – продолжал король, – выбери, реши, которого изгнать, которого оставить, как ты скажешь, так я и сделаю.

Никто еще не бывал в подобном положении, никогда человек из такого состояния не возвышался до такой степени! Он, Пикильо, мавр, нищий, теперь был призван решить судьбу целого государства. В его власти было утвердить или низложить первого министра, управлявшего шестнадцать лет государством.

По мнению Аллиаги, нельзя было избрать ни того ни другого. Надо было назначить нового, но так как он знал характер Филиппа, то и не решился сказать ему своего настоящего мнения. Надо было выбрать или Лерму, или Уседу. Выбор был скоро решен.

– Ваше Величество, – сказал он, – если вы одобрите мое предложение, я желаю для вашей пользы и безопасности… поэтому прошу вас решить не завтра, а сию минуту.

– Хорошо, – отвечал король, несколько смущенный тем, что должен действовать так быстро.

– Не угодно ли взять перо и подписать?

Король взял перо и слушал с любопытством. Аллиага диктовал: «Герцог-кардинал должен сегодня же удалиться из Мадрида».

– Только? – спросил король с изумлением.

– Это ясно, Ваше Величество, вам не надо даже и видеться с ним, он поймет.

– Я не думал, чтобы это было так легко.

И Филипп вздохнул с таким удовольствием, как заключенный, впервые вышедший на легкий воздух.

– Теперь потрудитесь написать герцогу Уседе.

И он диктовал: «Герцог Уседа должен сегодня вступить в исправление должности первого министра».

– Если теперь Вашему Величеству угодно поручить мне эти два повеления, я все исполню.

– Охотно! – вскричал король.

В эту минуту дежурный камергер, граф д’Авило, явился в дверях кабинета и остолбенел, увидав Аллиагу, но, опомнившись, он доложил, что герцог-кардинал просит позволения войти к Его Величеству. Король побледнел, и два повеления задрожали в его руке. Он объявил Аллиаге, что не желает видеть герцога. Аллиага выпросил позволения принять его, король согласился и по совету его пожелал ехать на охоту, чтобы рассеяться.

Он позвонил и приказал приготовить экипаж, потом ушел во внутренние покои в ту самую минуту, когда герцог Лерма вошел в кабинет.

Министр был горд и высоко держал голову, надеясь на свою неограниченную власть. Он очень изумился, увидав Аллиагу, но оправился и сделал д’Авиле знак, чтобы вышел.

– Вы здесь, сеньор Пикильо, – сказал он с пренебрежением.

– Здесь, светлейший герцог-кардинал.

Герцог-кардинал по рассеянности, а может быть, и с намерением развалился в королевских креслах, между тем как Аллиага скромно сидел на табурете.

– Я не ожидал встретить вас здесь, – сказал министр вежливо.

– Верю, ваша светлость; вы распорядились, чтоб я был в другом месте, запретили пускать меня во дворец, а ваш братец приказал заключить меня в темницу инквизиции.

– Что ж, эту мысль не трудно осуществить, – возразил насмешливо министр. – Где король?

– Он уехал на охоту, – сказал хладнокровно Аллиага, – и поручил мне принять вас.

– Что это значит? – вскричал министр с некоторым смущением.

– Сейчас объясню. Вы помните тот день, когда, несмотря на клятву, данную Деласкару д’Альберику, который приносил вам выкуп за своих братьев, тот день, когда вы заставили короля подписать повеление об изгнании двух миллионов его подданных с совершенным разорением несчастных, лишенных крова и отечества.

– Что же… что ж из этого?

– То, что в тот день я объявил вам, что я, ничтожный, мелкий монах, низложу вас, могущественного министра. Я поклялся и не так, как вы, исполняю свои клятвы.

– Что вы хотите сказать? – воскликнул министр, быстро вскочив.

– Вот повеление, которое король вручил мне передать вам, – отвечал Аллиага с важностью, не вставая со своего табурета.