Мавры при Филиппе III

Бродя от безделья по улицам и заглядывая в разные лавки, он увидел на одной из вывесок: «Андреа Касолета, придворный Его Католического Величества парфюмер».

На эту вывеску нельзя было не обратить внимания; благоухание духов и помады разносились из-под нее на три улицы. Имя показалось знакомым, но Пикильо никак не мог припомнить, где встречал его.

Вдруг в нескольких шагах в переулке за углом он встретил другую вывеску: «Цирюльник Абен-Абу, Гонгарельо».

Пикильо вспомнил и обрадовался, что увидит старинного знакомого и особенно его племянницу Хуаниту, с которой ему было бы очень приятно повидаться. Но лавка была заперта, несмотря на будний день. Пикильо подошел к ней ближе и разглядел, что лавка, должно быть, давно заперта, потому что пауки успели по всем углам разложить свои ткани и даже замок заржавел.

Пикильо обратился к соседнему зеленщику и спросил, где живет Гонгарельо.

– Не знаю, – отвечал зеленщик.

– Ведь он был ваш сосед.

– Был да выехал.

– Когда?

– Да года три.

– Куда же он переехал?

Зеленщик сомнительно посмотрел на Пикильо и произнес:

– Не знаю.

– Но отчего лавка его пуста?

– Оттого, что есть люди, которые приносят несчастье дому, где поселяются.

– Как так?

– Не знаю! Я совсем почти не знаю этого Гонгарельо… Не угодно ли вам зелени?.. Или плодов? У меня есть хорошие апельсины.

Больше ничего не мог узнать Пикильо от зеленщика, но вдруг он вспомнил слова Гонгарельо, что тот хотел ехать в Мадрид и поселиться там под покровительством своего родственника Андреа Касолета, придворного парфюмера.

Через минуту Пикильо уж находился в лавке Касолета.

Низенький старичок, с круглыми глазами и острым носом, предлагал ему духи, помаду, мыло и беспрерывно говорил:

– Что прикажете, сеньор кавалер?

– Мне хотелось бы узнать что-нибудь о вашем родственнике Гонгарельо.

– О моем родственнике!.. Гонгарельо!.. – вскричал старик, уронив кипу перчаток. – Какой он мне родственник?.. Он родственник моей жены, и то дальний!

– Мне все равно, вы его знаете. Я его друг.

– Друг?.. В самом деле?

– Клянусь вам! Мое имя Пикильо. Я тот самый, который спас его и его племянницу Хуаниту от бандитов в Сиерра-Оке.

– А!.. Об этом он часто рассказывал мне и моей жене! – сказал старик успокаиваясь. – Так это вы, сеньор кавалер, друг и спаситель Гонгарельо! Извините меня! Я ведь принял вас за альгвазила.

– Ничего, помилуйте. Но скажите же мне…

– Потише, потише, сеньор кавалер!.. Не говорите громко! Я очень любил Гонгарельо: славный был человек, но… не могу вам рассказать…

– Я вам расскажу, – произнесла сеньора Касолета, толстая супруга придворного парфюмера.

– Смотри, жена, чтоб не нажить беды, – возразил муж.

– Не бойся. Никто не узнает. Да, сеньор кавалер: Гонгарельо – мой двоюродный брат. Я тоже мавританка…

– Крещеная, сеньор! – перебил муж. – Это все равно, что христианка.

– Это меня не касается, – произнес Пикильо.

– Но меня касается! – вскричал супруг. – Для меня это очень важно по той причине, что я придворный Его Католического Величества парфюмер и поставщик духов и помады для первого министра, светлейшего герцога де Лермы, и даже Великого инквизитора! Без этого… я не боялся бы… могу потерять место! Я даже стал бы просить за Гонгарельо, я его люблю. Он такой добрый!

– Что же с ним случилось?

– Ничего неизвестно! – сказала сеньора Касолета. – Дела его шли чудесно, потому что его все любили и он был мастер своего дела. Он стал наживать состояние, так что его племянница Хуанита, могла бы составить хорошую партию. Только вдруг в одно утро… соседи видели, что в цирюльню зашел какой-то господин, черный такой, страшный; кто говорит, что с длинной бородой, а кто, что он просто не бритый. Что он делал с цирюльником, о чем говорил с Гонгарельо, никому неизвестно. Только с этого дня Гонгарельо и племянница его пропали без вести и не было никакого слуха о них.

– Никогда! – таинственно произнес придворный парфюмер.

– В нашем квартале, – продолжала жена, – поговаривали, что в лавку заходил или служитель инквизиции, или переодетый альгвазил.

– Вот почему и страшно! – прибавил Касолета.

– Да разные слухи! Кто говорит, что будто это нечистый приходил, а кто говорит, что сам Великий инквизитор.

– Так Гонгарельо и пропал?

– Так и пропал! Даже никто не смеет и спрашивать о нем.

Пикильо вздохнул. Ему стало жаль бедного цирюльника, а еще больше первой своей благодетельницы, Хуаниты.

Еще несколько дней Пикильо старался попасть к герцогу, но напрасно. Наконец он вышел из терпения и решился во что бы то ни стало увидеть его, и, подойдя с этим намерением к дому, он уже не смиренно, а строго спросил швейцара:

– Дома его светлость?

– Вчера изволили уехать.

– Как вчера?.. Куда?

– В Валладолид. Там теперь весь двор.

Пикильо чуть не упал с испуга. Целую неделю он уже был в Мадриде и вот чего добился! Прежде он не говорил дону Фернандо о своем деле, а теперь готов был посоветоваться с ним, но Фернардо уже не было. Он тоже куда-то уехал.

Пикильо зашел в лавку придворного парфюмера, чтобы разделить с ним свое горе.