Maxximum Exxtremum

Щёлкнул замок, приоткрылась дверь, осторожно высунулась Репа, оглядывая всё хитрющим взглядом: так-так, что тут у нас?.. «Сыночек, дай полтинничек взаймы», — проговорил я дрогнувшим вокалом и зачем-то добавил улыбку в конце. Репа выскочила, залепила мне оплеуху и опять защёлкнула дверь. Девушки удыхали, я тоже — чуть не плача от унижения и радости — знает ведь, сучка, почем жизнь и как наговнососить в самую сердцевину так называемой души! Да и тела! «Сынок, сыночек, — выкрикнул я жалобно, — вернись!» — слышались шлепки лапок утекающей по коридору Репы. Я ещё раз позвонил, осознавая, что за это можно получить две и более оплеух, а то и хуже. Оно приближалось — ну всё, подумал я — щёлкнул замок, дверь чуть приоткрылась, оттуда выскочила банкнота и тут же закрылась.

Мы неплохо выпили на Кольце — со мной на лавочке сидела почему-то одна Наташа, мы говорили с ней о чём-то, ныряя изредка в заоблачные дали — а это признак уже плохой — ну или хороший, если хотите… конечно, хотите… Я уж на опыте своего освоения Зельцера усвоил золотой постулат, что если хочешь кого-нибудь напялить, трахни её сначала словесно — ну, не она же меня собирается трахнуть! — она достала некую тетрадочку и сказала: хочешь я почитаю тебе мой дневник. Извольте, согласился я, примерно представляя, о чём пойдёт речь. И не ошибся: такое-то число, я сижу на уроке, жарко, скука и фуфло, жизнь дерьмо, такой-то — сволочь, а я вам ещё всем покажу! Другое число, мы с Ксюхой сидим на уроке — какая гадость! училка — сволочь! «парашу» ни за что! у меня стресс и депрессняк! курим в сортире косяк — какая прелесть! со следующих уроков уходим — покупаем бутылку водки и газировки — я ужралась вусмерть, Ксюха проблевалась… тем не менее, мне понравилось. «Ну как?» — спрашивает она, нагло-наивно заглядывая в мои пьяные глаза своими пьяными накрашенными. «У тебя талант», — стараюсь сказать эту фразу без иронии, вроде получилось. Она хватает тетрадку и убегает — кажется, ещё плачет — смотрю: вроде в сортир. Туда же с бешеной скоростью устремляется не понять откуда возникшая её подружка. Я немного размышляю, потом тоже иду туда — о Боже, именно туда!

За углом вижу сидящую Natalie, её белую хорошую жопу — дверь в сортир закрыта — они кричат на меня уйди, но я ухожу неторопливо. Вскоре из-за угла появляется совсем заплаканная Наташа — крупные-крупные слёзы, размазанная косметика — подружка утешает её, а сама тоже всхлипывает. Я подхожу, не зная чем помочь, — борясь с идиотским искушением постмодернистской иронией (Наташа и Таня — как много в этих звуках!), говорю тихо: «Ну, не плачь, Наташенька», — она начинает рыдать навзрыд. Танечка меня прогоняет чуть ли не пинками.

Негативизм так называемой альтернативной молодёжи, исповедующей контр-культуру, по сути своей мало чем отличается от откровенной попсовой веселухи — «ляйф из бьютифуль» и «ляйф из щет» — повторяют многочисленные глямурные дивы по обе стороны барьера и океана, наученные теневыми дядями и прочими светлыми головами, а повсеместные тамбовские доченьки — тоже своего рода вечные Сонечки — повторяют в свою очередь их жесты. Конечно, негативизм выглядит более естественным и умным, в нём чувствуется подтекст — благородный протест — умный человек осознаёт, что вследствие естественных причин в реальности много конфликтов и попросту страданий, поэтому глупо так тупо радоваться, надеясь на воплощение своей мечты, любуясь на её состоявшееся воплощение по ту сторону экрана, а протест и впрямь благороден, поскольку заставляет человечество двигаться вперёд — всё, чем располагает попсовая культурка, — от идей до техники — схвачено и адаптировано ей из свершений людей протестовавших, изменявших мир, положивших, между прочим, на алтарь изобретения какой-нибудь лампочки или презерватива всю свою жизнь. Однако влияние поп-комформизма тотально — поэтому и появился «средний негативист» — несть числа тех, кто положил на все алтари нечто другое — он только потребляет, находясь в особом русле, движущемся в обратном направлении ура-попсушке — она, равно как и всё остальное, его не волнует. Да, я слушаю KOЯN, барахтаюсь под Prodigy, и ношу майку с Че Геварой — и отдаю себе полный отчёт, насколько это «попсово» — однако к творчеству сих групп я пристрастился ещё тогда, когда они были малоизвестны, а в такой майке в нашем городке я, пока она была новая, не платил в троллейбусе, а два раза солидные мужики, отслужившие, по их словам, за меня один в Афгане, другой в Чечне, грозились разбить мне табло и сорвать террориста (на коего я сам стал отчасти походить), чему активно поддакивали и все пассажиры… Опять же к вопросу об эстетике пола: негативиста муж. пола можно перенести, даже экстравагантного — Роба Зомби, Мэнсона, Пи-Орриджа, Игги Попа, старину Оззика — всех тех, кого обыватель называет пидорами, но слащаво-слюнявого коновыебка в лосинах, бахроме и кокошнике, являющегося одновременно дамским любимцем и как правило собственно пидором — никогда!