Mayday

– Ты можешь влиять на всё здесь, если ещё не заметил, – строго произнёс Анжело, – и ты позволяешь эмоциям взять верх? Ты понимаешь, какой силой обладаешь, чтобы так бездумно кидаться ей направо и налево?

– Я понял. – жёстко ответил я. – Ошибся, но я попросил прощения.

– Во-первых, не просил, – Анжело встал и поправил ремень на джинсах, – а во-вторых, дело не в этом. – мужчина взял со стола чашку Петри. – Может, ты здесь заперт именно из-за этого? Чтобы научиться управлять тем, что заложено в тебе.

Доля истины есть в словах Анжело. Я задумался, может, и вправду так?

– Я всё равно пойду с тобой. – настаивал я. – Что ты будешь делать без меня в городе, который кишит этими тварями?

– Дошло наконец. – Анжело самодовольно улыбнулся и взял меня за руку. – Как я бы я без тебя ушёл?

– Ты странный. – неловко улыбнулся я, сжимая кончики его пальцев, а затем коротко рассмеялся. – Кто знает, кто ты на самом деле? Может, ты не хуже меня умеешь фонари зажигать?

– Верно, Томас. – довольно протянул Анжело. – Кто знает?

От слов Анжело мне стало не по себе. Вроде бы вполне обычные слова, но так он их жутко произнёс, будто я действительно даже не подозреваю о том, кто Анжело на самом деле. По спине пробежали мурашки. Я невольно дёрнул плечами и поморщился.

Вдруг в памяти всплыла фраза, которую я слышал от Анжело. По крайней мере, я видел именно его лицо, когда услышал её: «Ты опять немым прикидываешься?» Возможно, это сказал монстр, а не Анжело, но я ведь не успокоюсь, если не узнаю наверняка.

Просто фраза, просто набор из слов. Так бы и было, но немым Анжело называл меня только в одном из снов. Кажется, он приснился мне в ту самую ночь, когда я нашёл рюкзак Шарлотты и посетил «Дом на Утёсе».

Томас, это нелепое совпадение! Ты всё притягиваешь за уши! Словами пользуются все. Разными словами. В том числе словом «немой», оно не принадлежит только Анжело. Ты снова выставишь себя идиотом.

Наплевав на внутренний голос, я обогнал друга и преградил ему дорогу собой.

– Анжело, ты будил меня? – нервно произнёс я. – Ты будил меня до того, как в комнате появилось чудовище?

– Будил. – слегка кивнул он. – А потом пошёл умываться. К чему ты об этом спрашиваешь сейчас? – его губы растянулись в доброй улыбке. – Ты вообще сказал, что не можешь прийти в себя.

– А что ты до этого мне сказал?

– Не помню. – он пожал плечами и задумался. – Я не помню.

Внутри затеплилась надежда, что мне это всё просто приснилось, и мой внутренний голос снова оказался прав, но в следующее мгновение я задал Анжело новый вопрос:

– Я когда-нибудь на твоей памяти притворялся немым?

К моему ужасу Анжело замер и глядит на меня так, будто его секрет так нелепо был раскрыт.

Томас, это всё твоя паранойя и подозрительность! Ничего он так на тебя не смотрит!

– Ты меня в чём-то подозреваешь? – сдержанно спросил мой друг, но по его лицу прекрасно видно, что ему неприятны мои вопросы. – Скажи прямо, Томас.

– Ты сказал, что я опять притворяюсь немым, – робко начал я, – почему опять? Ты назвал меня немым один раз, и случилось это в моём сне. – я попытался говорить уверенно и твёрдо, но в конце концов перешёл на жалобный шёпот: – Так почему опять?

Он положил руки на мои плечи и мягко улыбнулся.

– Я так сказал, потому что уже в третий раз будил тебя, Томми. – негромко сказал Анжело и приобнял меня. – И только на третий раз ты хоть как-то мне ответил.

Память

До дома Шарлотты Коласанто идёт дорожка из горящих уличных фонарей. Их тёплый жёлтый свет не слепит, не обжигает. Он даже приятный. На коже ощущается почти как настоящее солнце, которого мне так не хватает.

Дорожка извилистая и широкая. До наступления Вечной Ночи я точно ходил к Чарли по-другому. На моём пути раньше были и перекрёстки, и самые обыкновенные улицы с тротуарами для пешеходов, красочные вывески кафе и магазинов, миленькие клумбы и подвесные горшки, указатели и дорожная разметка.

Теперь ничего этого нет. Вообще ничего. Только фонари из парков и аллей разбрелись по городу в несметном количестве. Будто их всегда так много было. Я прошёл мимо очередного фонаря и присмотрелся к нему. Нет, самый обыкновенный. Из какого-то тяжёлого сплава, стекла и проводов. В какой-то момент мне казалось, что они просто голограмма или что-то вроде того, но нет.

Улицы города постепенно превращаются в широкие аллеи. Фонари перемежаются с большими косматыми деревьями. У корней растений-великанов притаились кусты, расползающиеся в стороны без заботы садовников. Кое-где из-под горы осенних листьев до сих пор торчат цветы.

Всё те же красные гвоздики. Они будто преследуют меня. В них тоже есть какой-то смысл? Как в наших именах?

Пока я задавался вопросами, мы подошли к дому Шарлотты.

Многоэтажное здание полностью покрылось лентами тёмной материи. Я даже вижу, как они лежат – внахлёст. Как будто самые настоящие ленты, а не неведомая каменная завеса. Сквозь чёрные, поблёскивающие полосы растут красные гвоздики. Они странные, вьющиеся, карабкаются по зданию до самого купола. Стебли как у гороха или тому подобных растений, а бутоны – гвоздики.