Мазарини

Так началась Английская революция. Но так будут считать много лет спустя. В начале же работы Долгого парламента большинство из его пятисот членов были убеждены, что они требуют лишь коррекции существующего государственного строя. А король в своей речи в парламенте не сомневался, что действует в целях наведения порядка в стране.

В наши дни меры, предпринимаемые для укрепления государственной власти и регулирования жизни общества, не всегда связывают с существованием деспотических режимов. Более того, во многих государствах эти меры ассоциируются с гарантией свободы. В XVII веке укрепление абсолютной власти в Англии отождествляли с нарушением божественного порядка, альтернативой которому мог быть только хаос. Но настоящий хаос только начинался.

В 1641 году был казнен ненавистный всем лорд Страффорд, тогда же большинством всего в одиннадцать голосов был принят главный документ революции – «Великая Ремонстрация». Парламентские меры и постановления фактически сделали политические процессы в Англии необратимыми. Столица и парламент перестали повиноваться королю. 10 января 1642 года Карл I покинул Лондон, не ведая, что через семь лет вернется сюда пленником парламента. В Англии началась гражданская война.

Не только терпевших поражение Испанию и Империю, но и участников антигабсбургской коалиции не могли не настораживать события, происходившие за проливами Ла-Манш и Па-де-Кале. Однако реакцию европейских государств на «английский мятеж» трудно оценить однозначно, можно лишь заметить всеобщее неодобрение действий парламента, узурпировавшего власть. Мог ли кто-нибудь оказать хоть мало-мальски солидную поддержку роялистам?

Может быть, Фердинанд III и германские князья? Исключено, ибо, как мы знаем, именно германские земли были основной ареной Тридцатилетней войны. Племянник Карла I пфальцский курфюрст Карл-Людвиг советовал английскому королю: «Правда заключается в том, чтобы Ваше Величество имело волю найти выход из положения, вступить со своими подданными в переговоры». А может быть, задыхающийся в горниле внутренних восстаний слабеющий Мадрид? Помощь Испании в гражданской войне между Карлом и его парламентом имела место, но была мизерной и носила скорее моральный характер. Скандинавские государства? Но они воевали то между собой, то с императором. Правда, в 1645 году английский парламент предложил свое посредничество на переговорах между Данией и Швецией. Оксеншерна тогда согласился и послал своего представителя в Лондон уточнить эти предложения, на чем, собственно, дело и закончилось. Лучше всего об этом говорят «Акты Вестфальского мира»: примечательно, что в дипломатической корреспонденции за 1644 год на протяжении всего тома объемом в девятьсот страниц английский посол упоминается всего лишь один раз. В принципе политиков Европы тогда больше волновали переговоры в Мюнстере и Оснабрюке, нежели английские дела.

Но Англию никто не сбрасывал со счетов. До нее просто не могли дотянуться из-за войны и порожденного ею кризиса. Поволноваться, однако, пришлось, особенно тем, кто понимал суть происходивших на Альбионе событий. Поэтому корреспонденция первого министра Франции полна тревоги и беспокойства из-за английских дел. Несомненно, в эпоху Тридцатилетней войны и европейского кризиса самым показательным и характерным было отношение Франции в лице кардинала Мазарини к начавшейся Английской революции.

Все время, пока в Англии шла гражданская война между роялистами и парламентом, отношение официальной Франции к этой «смуте» почти не менялось. Французским современникам казалось, что английская политика как Ришелье, так и Мазарини заключалась в том, чтобы примирить короля и парламент и втянуть Англию в европейскую войну. Покойный кардинал, правда, был не прочь и вовсе усмирить британскую оппозицию. Но не успел.

Джулио Мазарини действительно во всех своих письмах королевской английской чете настаивал не на продолжении войны с парламентом, а на переговорах с ним. В сентябре 1643 года он пишет в ответ на просьбу Карла I о помощи, что «наши возможности (то есть французов. – Л. И.)непропорциональны Вашим желаниям (то есть англичан)», и советует заключить мир с парламентом, надеясь на союз двух корон на дипломатическом поприще. Джулио сразу понял, чем «пахнет» английская смута, и проводил с самого начала политику компромисса, пытался играть роль умиротворителя конфликта между Карлом Стюартом и парламентом. Между тем в литературе и по сей день чаще встречается мнение, что Франция была заинтересована в поддержке состояния внутренней войны в Англии. Это неверно. С одной стороны, постоянные внутренние конфликты на Альбионе не могли не повлиять своим примером на начинавшиеся волнения во Франции, не могли не вдохновлять оппозицию первому министру. В письмах Джулио той поры часто звучали опасения, что «французский парламент может скопировать английский».