Мазарини

Когда вернулся мир, вернулись и итальянцы, и балеты, появился новый музыкант Джанбатиста Люлли, по прозвищу Батист. Он уже бывал во Франции — его привозил из Флоренции шевалье де Лоррен, который так высоко ценил композитора, что представил его Мадемуазель, и она оказалась очень полезна Люлли во время Фронды. Батист, еще не «сьер Люлли», играет на виолончели и танцует, 23 февраля 1653 года он участвует в «Балете Ночи», где четырнадцатилетний король в костюме, расшитом золотом и драгоценными камнями, представлял Солнце — древний символ королевства, торжествующий над ночью, то есть Фрондой. Италия и итальянская опера одерживают решительную победу. То было прекрасное время «Ночей Фетиды (или Тетис) и Пелео» (1654 год), «Ксеркса» Кавалли и знаменитого спектакля «Школа любви», которым откроется театр Тюильри (1662 год) Чуть позже итальянцы спели финал «Брака поневоле», где объединились таланты Мольера и Люлли. Великая эпоха итальянской оперы, детище Мазарини, пережила его совсем ненадолго, она вернется во всей красе и славе значительно позже.

Прежде чем уйти навсегда, Его Высокопреосвященство показал Парижу 24 августа 1660 года великолепный спектакль въезда молодого короля с супругой — еще одна испанка, шипели злые языки, апофеоз славы и пышности, считал сам Джулио. Кардинал был так тяжело болен, что не выходил из дому и смотрел из окна особняка Бове на проезд швейцарской гвардии, 72 мулов в богатых попонах, 84 пажей в красном, шталмейстеров, 12 лошадей из Испании, 11 великолепных карет с эскортом из 40 оруженосцев, 40 дворян и 100 гвардейцев с карабинами на изготовку и знаменитых мушкетеров, которых король вскоре возьмет себе. Даже триумфальные арки были воздвигнуты в стиле барокко, пришедшем из Рима: полный триумф!

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. Золото римлянина

Огромное богатство и сомнительные способы обогащения кардинала Мазарини питали ненависть фрондеров и лень историков и рассказчиков анекдотов. Все они не знали или делали вид, будто не знают, что любой министр Старого режима (и всех последующих!) всегда обогащался и это было обычным делом: правителям необходимы были стиль и образ жизни, эскорты, кареты, роскошные резиденции. Воображать, что может существовать бедный или почти бедный министр, — глупо и наивно, хотя некоторым незаслуженно приписывали репутацию абсолютно честных людей (в том числе, Сюлли и Кольберу). Все эти нелепости, которые мы слышим и сегодня, были разоблачены Даниэлем Дессером в великолепной фундаментальной статье «Состояние кардинала Мазарини», появившейся в журнале «Современная история» в 1976 году. Дессер подкрепляет свои выводы документальными материалами (проигнорированными или не понятыми предшественниками) и подлинными текстами (чтобы найти их нужны были незаурядный ум и смелость). Почти пятнадцать лет исследователь занимался этой темой, а в Англии его друг Джозеф Бергин осмелился покуситься на тему «богатство и власть Ришелье», после чего написал интереснейшую статью о церковных бенефициях Мазарини (март 1987 год). Рискну утверждать, что внесена полная ясность и только умственно отсталые могут этого не знать или притворяться, что не знают.

Перейдем к главному: наследство Мазарини составляло около 35 миллионов турских ливров, а его состояние (до того, как он дал приданое последним племянницам) приближалось к 39 миллионам; пассив (незначительный для него) составлял немногим больше миллиона. Речь идет о самом крупном состоянии XVII века: состояние Ришелье (около двадцати миллионов) превосходившее состояние Конде-отца (не более 14 миллионов), было вторым; даже в середине XVIII века потомки Конде будут владеть состоянием в 30 миллионов, а состояние каждого из генеральных откупщиков (которых так ненавидели и порочили) будет составлять менее 3 миллионов.

Постараемся придать смысл огромному количеству (весьма точных) цифр. Напомним, что во времена Мазарини ливр был эквивалентен 8,33 граммов чистого на 9/10 серебра или приблизительно 0,6 грамма золота: итак, 35 миллионов, переведенные в серебро высокого качества, должны были бы весить около 300 тонн, золото — в 14— 15 раз меньше. Невероятные подсчеты, но Мазарини действительно оставил около 8,7 миллионов ливров наличными, то есть более 70 тонн серебра, или 5 тонн золота (вероятнее всего, серебра и золота было пополам). Ришелье оставил наличными половину этой суммы — около 4 миллионов.