Мазарини

Почти всегда на добровольной основе, пусть даже их часто провоцировали, или «помогали», выплачивая вперед премию или устраивая попойку. Еще чаще люди бежали от слишком большой или бедной семьи, от непосильного труда или правосудия, определенную роль играло желание помародерствовать, стать частью сильной и сплоченной общности людей. Но главным фактором оставалась нищета: как утверждает серьезный исследователь Андре Корвизье, деньги, выплачиваемые рекрутам, были самым весомым доводом. Разумеется, король лично не набирал рекрутов. Он поручал эту важную задачу богатым дворянам, поскольку приходилось покупать роты и полки, а также королевские грамоту и патент на командование ими. Люди, наделенные подобными полномочиями, обязаны были вербовать (как правило, это делалось с помощью тех, кого позже назовут сержантами-вербовщиками) солдат, которых несколько раз в год выводили на «смотр», дабы получить от армейских комиссаров (гражданских служащих, посланных советом) деньги, необходимые для выплаты жалованья (несколько су в день): понятно, почему некоторые из тех, кого «демонстрировали», оказывались «мертвыми душами», «летунами»; все об этом знали, но считалось, что обман во благо. Так набирались разношерстные и не всегда надежные войска, в которых солдаты говорили на десяти языках и нескольких диалектах, они тащили за собой повозки со снаряжением и продовольствием, следом шли старьевщики, торговцы вином, игроки в кости, циркачи, нищие, проститутки и даже почти законные жены со своими отпрысками. И все-таки эти хорошо обуянные, вымуштрованные люди, которых жестоко наказывали и которыми хорошо командовали, могли сражаться, вести серьезную, то есть методическую, осаду. Тот факт, что почти на треть или на четверть армия короля состояла из иностранцев (даже албанцев), никого не смущал. Подобная «разношерстность» была свойственна и другим армиям. Как и в прежние времена, в некоторых соседних странах, в том числе в Северной Италии, всегда существовали condottieri, своего рода «военные предприниматели»: они покупали армии и продавали их тому, кто давал больше денег. Император, Испания и принцы нанимали знаменитых Спинолу и Валленштейна, Ришелье покупал Бернарда Саксенвеймарского, имевшего собственную хорошую армию: герцог доверил ее блестящему Гебриану (он был французом), а позже передал виконту де Тюренну, «иностранному» принцу (Седан-Буйону) и внуку Вильгельма Оранского.

Чтобы кормить и вооружать грязных, одетых во что попало солдат разных по силе полков (зачастую они даже не знали, какое знамя у французской армии, только штандарт своей роты или полка), король (то есть Мазарини, закрепивший за собой в этой области почти всю полноту власти) из-за недостатка «чиновников» и военных интендантов, мог прибегнуть только к помощи предпринимателей, частных предпринимателей, причем не обязательно французских, поскольку, несмотря на все усилия предыдущих правителей, в стране было очень мало арсеналов и практически отсутствовали литейные мастерские.

Оружие и снаряжение часто покупали у гражданских лиц иностранного происхождения, в основном, у жителей Льежа, у голландцев и шведов. Льежцы, жившие в практически независимом герцогстве-епископстве (теоретически оно входило в состав Империи), благодаря собственному сырью и давнему мастерству специализировались на изготовлении и продаже артиллерийского оружия (по части холодного оружия главенствовали Толедо, Милан и Штейермарк). Голландцы, еще дальше продвинувшиеся в техническом отношении, переместили производство (в том числе благодаря промышленнику и исключительно одаренному купцу Луису де Геэру) к шведам, у которых были богатые залежи железа и меди. Последние считались умелыми мастерами обработки металлов. Армии Густава-Адольфа — его учениками были все великие генералы (Тюренн, Конде) — умело использовали обновленное, облегченное и более маневренное вооружение и артиллерию.

Фактически, артиллерия во Франции не была в ведении правительства, то есть военного министерства, а зависела от независимого Великого магистра от артиллерии, иногда даже гражданского: им был Сюлли, потом его сын, родственники Ришелье, в том числе Шарль де Лапорт, герцог де Ламейере, и, наконец, его сын, выдающийся деятель, ставший позднее герцогом Мазарини. Человек, занимавший эту должность, действительно был «хозяином», он мог продавать снаряды как гражданским, так и военным чиновником, имел свой личный суд — суд бальи в Арсенале (в Париже) и даже получал право присваивать в каждом осажденном и взятом городе все металлические предметы, которые там находились, в том числе колокола… Странная внеправительственная администрация, о которой мы практически ничего не знаем, кроме того, что даже у сурового Лувуа были с ней проблемы. Тем не менее войска получали порох и пушки — их покупали там, где они производились, перепродавались или хранились на складах.