Мазарини

После того как Мазарини совершил подвиг в Касале, Папа выплатил ему небольшое вознаграждение (он и прежде выделял своему эмиссару некоторые средства, так сказать представительские): это был своего рода мини-бенефиций — греческая школа в Риме, из-за которой Джулио называли «римским школяром». Этот титул был даже зафиксирован в дошедшем до нас папском акте. Речь идет о бреве Папы от мая 1632 года: в нем Мазарини был пожалован первый большой бенефиций — сан каноника церкви Святого Иоанна Латеранского[8] (несколькими месяцами раньше речь шла о церкви Санта-Мария-Маджоре[9], но из этого ничего не вышло). Место каноника было почетным и вполне доходным: пребенда[10] составляла 500 римских дукатов годового дохода, или 20 кг высокопробного серебра, или 1,5 кг золота. Помимо денег, имелись различные «отчисления», так сказать, натурой — продуктами или ценностями, а сверх всего вышеперечисленного имелись значительные «добавки» (такое существовало и во Франции), которые почти невозможно было вычислить.

Круг должностных обязанностей, связанных с бенефицием, был строго оговорен в папских уложениях конца XVI века: предписывалось выбривать тонзуру и носить сутану, жить при церкви, ходить на все мессы, петь псалмы и посещать религиозные собрания. Впрочем, Папа, высший духовный и светский правитель, мог сделать любое исключение из правил, установленных его предшественниками и даже им самим в пользу любого священника: это называлось привилегиями Папы Римского — индульгенциями. Мазарини всегда пользовался подобными милостями понтифика, однако после того, как в июне ему выбрили тонзуру, Джулио пришлось носить сутану — «длинную одежду», как писали римские газеты 20 ноября 1632 года (о том же рассказала и «Газетт де Франс»).

Тогда же Папа Римский в приливе благосклонности (и одновременно желая чем-нибудь загладить отказ назначить Мазарини нунцием в Париже) возводит Джулио в ранг прелата: теперь к нему следовало обращаться Монсиньор, и он должен был носить лиловую сутану. Одновременно с саном Папа даровал Мазарини должность папского протонотариуса (она существует по сей день). Новое назначение не грозило Джулио сложными обязанностями, но была, напротив, очень почетна: Папа вводил молодого человека в знаменитую «коллегию прелат»: эти люди всегда стояли в первых рядах на важных религиозных церемониях и городских торжествах: в папских капеллах, на богослужениях, в процессиях и даже в кавалькадах. Подобные почести ставили новоиспеченного протонотариуса-прелата в ранг епископов, но без их обязанностей.

Дождь папских щедрот на этом не истощился: через год Папа Урбан VIII возвел нового Монсиньора в ранг «референдария»[11]: сия замечательная должность позволяла Джулио войти в группу «ближайших придворных и сотрапезников» Папы. Новая должность предполагала новые почести и новые доходы: денежные «вознаграждения» и «вознаграждения» натурой, что, видимо, приносило немалую прибыль. Сверх того, Мазарини получал комменду[12] с монастыря в диоцезе Модены, то есть управлял он чисто теоретически, но получал треть или даже половину доходов. К описываемому нами моменту доходы Мазарини (о которых мы мало что знаем точно) наверняка стали весьма существенными: в 1634 году Джулио выдает замуж двух своих сестер, дав каждой по 40 000 ливров приданого — немаленькая сумма, которую, правда, выплачивали частями. Еще больше Джулио сделает для следующего поколения своей семьи.

Осыпая Мазарини милостями, Урбан VIII официально прикрепил его к «дому» своего молодого племянника кардинала Антонио — первого из покровителей Джулио (конечно, за исключением французских «падрони»). Мазарини получил должность аудитора кардинала Антонио, легата в Авиньоне. Конта-Венесен[13] и Авиньон принадлежали Папе, но управлял ими легат кардинал Антонио. Как правило, легат не жил в Авиньоне и заменял его вице-легат: в. мае 1634 года эту должность получил Мазарини. «Прикрепление» Мазарини к Антонио было уловкой со стороны Урбана VIII, ибо он предпочитал старшего племянника и таким образом исключал Джулио из числа настоящих «приближенных». Лукавые римляне говорили, что, послав Мазарини в Конта-Венесен, его попросту сослали, — скорее всего, так оно и было.