Мазарини

Когда сражения заканчивались, возникало множество проблем. Если имелся явный победитель (немало битв завершалось неопределенно, и тогда каждая из сторон хвалилась победой), необходимо было использовать победу, то есть преследовать остатки побежденной армии, оккупировать страну противника, обязательно разграбить ее и по возможности подойти как можно ближе к ключевому городу, к столице: это почти удалось испанцам, и это же Тюренн с союзниками вскоре попытаются сделать с Прагой и Веной. Главной трудностью оставалось снабжение оружием и продовольствием: все делалось медленно, повозки, лошади и дороги были среднего качества или даже хуже того, а иногда их и вовсе не было; порой не хватало и солдат — они дезертировали, спокойно возвращались домой или оставались в оккупированной стране, где были земля, женщины и скот. Остатки армии-победительницы вновь собирались, возвращаясь на зимние квартиры, причем чаще в стране противника, чем у себя в королевстве.

Была и другая проблема — жертвы. Победитель (а иногда и побежденный) оценивал обычно в свою пользу ситуацию, пересчитывая убитых, раненых (если они выживали) и пленных, а еще захваченные знамена полков. В сражениях редко участвовали более тридцати тысяч человек одновременно и не все погибали: число погибших не превышало нескольких тысяч. Два факта остаются достоверными: заразные заболевания (даже чума то тут, то там) и инфицированные раны (не было полевых госпиталей и квалифицированных хирургов) увеличивали количество жертв. Тяжелые потери несли и «гражданские лица» из-за сохранявшегося обычая (в частности, в Германии) истреблять почти всех жителей, выживших в завоеванных городах, и насиловать всех женщин (и некоторых Юношей); самых привлекательных оставляли для каждодневного «употребления». Мы еще покажем, что «ужасы войны» существовали не только на замечательных гравюрах Калло или в устрашающих Рассказах корреспондентов человека, который тогда еще не звался Венсаном.

1643—1648: Мазарини, стратег и дипломат

Как бы серьезно ни интриговал двор, его приходилось обманывать, умиротворять, подкупать и «обходить на поворотах», как бы ни роптали «судейские крючки» и ни бахвалились высокородные аристократы (некоторое время они не представляли серьезной опасности): совершенно очевидно, что Мазарини, поддерживаемый королевой, обречен был победить и закончить войны, которых никогда не хотел. Этот ловкий дипломат не раз подтверждал свое умение вести переговоры, и мешали ему лишь недостаток осторожности да слишком живое воображение — черта, свойственная всем итальянцам и молодым людям. А вот талант стратега Джулио вызывал сомнения у окружающих, и он действительно иногда серьезно рисковал, веря в свою счастливую звезду. И все-таки он был опытен в военных делах и мог точно отличить хорошего генерала от никчемного. За герцога Энгиеннского, словно посланного ему самими небесами в самом начале правления, Мазарини дорого заплатил, других знаменитых военачальников он встретил в Италии, например «старика» Спинолу (ему было 59 лет), которого Боссюэ будет сравнивать с Цезарем, и Конде, знаменитого победителя при Бреда, изображенного Веласкесом, тонкого и благородного генуэзца на службе у испанцев. Он был очень любезен с молодым римским дипломатом, несмотря на его франкофильство; Мазарини наслаждался их умными беседами, восхищался культурой Спинолы и был очень удивлен, узнав, что тот умер практически нищим, «а ведь у него было 800 000 экю, когда он служил в армии» (из письма к кардиналу Баньи, 1630 год). Мазарини был знаком и с последними итальянскими кондотьерами, в том числе с Колальто, служившим императору: он взял Мантую, разграбил ее, частично сжег, убил или изнасиловал (а иногда и то и другое) всех жителей, которые не успели вовремя сбежать. Подобных генералов было немало в Германии, и Швеция, и Франция при необходимости нанимали их. Итак, Мазарини не был новичком в военных делах. Кардиналу помогали случай и верный глаз: во время поездок в Пьемонт он встретился, кроме храброго Туара, защитника Касаля, с тремя выдающимися гугенотами: Абрахамом Фабером, которому доверил управлять Седаном, ключевой крепостью; с великолепным Шомбергом — его отец привел когда-то из Германии храбрых рейтаров; и с молодым виконтом де Тюренном, чьи таланты Джулио заметил мгновенно! Этот очень серьезный человек, внук Вильгельма Оранского (по матери), родился в 1611 году, учился у голландских и шведских стратегов, получил звание полковника в четырнадцать лет (но, к счастью, не начал служить), в 19 лет пришел в армию, стал генералом в 28 лет, а в конце 1643 года сам Мазарини сделал его маршалом и привез во Францию из итальянской армии. Два этих человека, так не похожие друг на друга, состояли в регулярной переписке, письма были краткими и доверительными. С неистовым Конде и несколькими другими второстепенными военными Мазарини умело выстраивал дуэты, во всяком случае, до начала Фронды.

* * * 

Военные кампании