Мазепа

Петрик заявлял, что выступает за Войско Запорожское и весь народ Украины, которые терпят страшные обиды от русских и старшин. Это была демагогия, очень популярная в среде запорожцев и казацкой «голытьбы» еще со времен Сагайдачного. Именно на волне таких популистских лозунгов в свое время получил гетманскую булаву Иван Брюховецкий, устроив кровавую «черную раду» с резней старшин. Вопрос в том, был ли Петрик фанатиком или расчетливым карьеристом. Действовал ли он самостоятельно или использовать старые лозунги его надоумили, чтобы поднять на юге бунт и лишить таким образом Мазепу контроля за ситуацией?

Вряд ли, не имея поддержки полтавских старшин, Петрик мог достигнуть успеха в Крыму. Ведь надо было знать, к кому и как обращаться, что предлагать. Петрик тайно пробрался из Запорожья в Кизикирмен, где заключил с татарами соглашение. Информатор Мазепы, пересылая гетману статьи договора, весьма сомневался, что этот документ рожден в голове Петрика[317]. Это была весьма причудливая интерпретация идей украинских автономистов в руках юридически неграмотных людей. Согласно договору, создавалось удельное княжество Киевское и Черниговское, которое Крым обязывался защищать от поляков и от Москвы. Чигиринская сторона тоже переходила под власть княжества, куда переселялись Харьковский и Рыбинский слободские полки, чтобы открыть татарам путь на Москву. Плата Крыму предполагалась в виде добычи, полученной в московской стороне. А когда военные задачи будут решены, в княжестве должны были быть установлены такие порядки, какие они сами захотят. Таким образом, этот договор, хотя и использовал старую формулировку времен Выговского о создании украинского «княжества», в данной интерпретации был выгоден исключительно Крыму. По сути, Украина превращалась просто в плацдарм для набегов татар, причем без всяких гарантий собственной безопасности.

Соглашение с ханом было явно направлено против планов Мазепы и Петра относительно военных действий в азовском направлении. Татары и без того были агрессивны. Отказ Петра выплачивать «разменную казну», а попросту — дань (эта система так и сохранялась со времен татаро-монгольского ига), вызывал яростную реакцию в Крыму. В январе 1692 года чамбулы крымской и белгородской орд проникли в Переяславский полк, разграбив ряд сел под Золотоношей. Генеральный есаул Г. Гамалия гнал их до Буга, а самому Мазепе пришлось вплоть до февраля стоять в Переяславе, посылая отряды конницы против татар.

Предприятие Петрика было для гетмана крайне несвоевременно. Еще на рождественской старшинской раде совместно с царскими послами он разработал проект похода. Предполагалось в итоге взять Очаков, но сперва захватить турецкие крепости на Днепре, прежде всего Кизикирмен. Для этого планировалось выступить в мае авангардным отрядам казаков и занять переправу через Днепр. Основные силы с осадной техникой, опытными инженерами должны были идти на турецкие крепости двумя группами: одна в лодках по Днепру, другая правым берегом. Предполагалось, что запорожцы заблокируют своим флотом Буго-Днепровский лиман и окажут содействие всей кампании.

Из-за восстания Петрика военные планы пришлось отложить. В марте был предпринят только небольшой поход на Очаков. Казаки ограничились тем, что сожгли посады, захватили пленных и скот. А в мае крымская орда с Петриком уже подошла к Чигирину. Против нее гетман направил Новицкого.

Понимая, что нужно искать союзников, Петрик направился в Сечь. Кошевому он заявил, что Полтавский и Миргородский полки ему сразу сдадутся, после чего они побьют Мазепу, панов и арендаторов, изберут нового гетмана и установят в Войске Запорожском такие вольности, «как были при Богдане Хмельницком». Петрик кричал, что если они теперь «из-под ига московского не выбьются», то в дальнейшем это будет еще труднее сделать[318]. На запорожцев это, однако, не слишком подействовало. Они скинули кошевого, потакавшего Петрику, и к походу присоединилось только 500 человек[319].